— Что ж, — воскликнул заинтригованный герцог, — мы вспомним прежние времена, когда нам доводилось сражаться и не с такими противниками. К тому же сейчас вы на моей стороне. Черт раздери, как говаривал мой отец, король Карл, я уверен, что вы, зная о грозящей опасности, наверняка приняли меры, дабы предотвратить ее.

— Разумеется, герцог: я решила сделать так, чтобы эта девушка помогла нам.

— Но каким же образом вы этого добьетесь?

— Я сумела привязать к себе эту бедную уличную цветочницу, не знающую иного имени, кроме того, которым наградили ее парижане; сумела завоевать ее любовь.

— Иначе и быть не могло! — торжествующе воскликнул герцог. — Итак, теперь эта девушка смотрит на мир вашими глазами!

— Вы правы, — улыбнулась Фауста. — Эта девушка — игрушка в моих руках, я сделаю из нее все, что захочу. Осознанно или нет, но она будет исполнять все мои приказы. Словом, возвращаясь к графу де Вальверу, я хочу сказать, что в тот день, когда он понадобится, я прибегну к услугам его возлюбленной.

— И она — быть может, сама того не зная — сделает из него то, что герцогиня де Монпансье сделала некогда из монаха Жака Клемана! — восхитился герцог и тут же разразился восторженными комплиментами: — О, принцесса, это просто невероятно! Как же вы умны, как изобретательны! О, я помню, как в свое время ваши изысканные интриги осложняли мне жизнь!

И куда только подевались его сомнения, его совесть и честь?! Герцог и думать забыл, что сейчас он вместе с Фаустой замышлял гнусное убийство! Узнав же о том, что невинная девушка должна стать орудием в руках коварной принцессы, он, зрелый мужчина, радовался как дитя. Десять лет тюрьмы ничему не научили герцога, он не замечал, как становится послушной марионеткой у страшного кукловода, дергающего за ниточки в соответствии со своими желаниями.

Фауста, удовлетворенная тем, что сумела-таки переубедить герцога, наградила его очаровательной, хотя и слегка презрительной улыбкой. Впрочем, в своем теперешнем состоянии Ангулем не мог заметить таких нюансов. Фауста же как всегда спокойно произнесла:

— Надеюсь, однако, что все это только прожекты, ибо девушка нужна нам для других целей.

Герцог замер от изумления. Он был так удивлен, что даже не подумал порадоваться тому, что, быть может, не станет виновником отвратительного убийства, замысел которого только что обсуждался в этой комнате.

Принцесса же почему-то перевела взгляд на дверь и насторожилась. Ни Карл Ангулемский, ни Пардальян не услышали легкого поскребывания, а Фауста уловила его и сразу догадалась, что это дает знать о себе ее верный д'Альбаран. Отлично понимая, что великан-испанец мог позволить себе прервать ее беседу с гостем только в том случае, если произошло нечто чрезвычайное, она, не меняя выражения лица и чуть повысив голос, произнесла:

— Входи, д'Альбаран.

На пороге мгновенно возник ее верный слуга с запечатанным конвертом в руке. С присущей ему флегматичностью он медленной тяжелой поступью подошел к своей госпоже и, смотря ей прямо в глаза, протянул письмо. Глядя на его спокойное лицо и медлительные движения, можно было подумать, что речь идет об обычных повседневных делах. Действительно, отдавая конверт Фаусте, д'Альбаран, слегка растягивая слова, лаконично произнес:

— Срочная почта.

Фауста взяла письмо и, обернувшись к Ангулему, любезно спросила:

— Вы позволите, герцог?

Герцог кивнул в знак согласия. Сохраняя прежнюю безмятежность, Фауста сломала печать, развернула лист и прочла его. Она осталась невозмутимой и бесстрастной, однако содержание этого послания заставило ее похолодеть.