Фатти был совершенно сражен. Вообразить только, нашелся человек с именем, начинающимся с буквы «3»! Кому это могло прийти в голову? От растерянности он даже не знал, что ответить. Любой ценой, однако, надо было обелить эту бедную Зоэ! В который раз Фатти проклял себя за идиотский розыгрыш, за мнимую тайну и фальшивые улики.

– А у Зоэ есть алиби? Кто-нибудь может показать под присягой, что от половины шестого до восьми она была в другом месте? – Фатти, как ни пытался, не мог скрыть беспокойства.

– О, да, конечно. У них у всех есть алиби. У каждого. Я ведь вчера допросил целую кучу народа. Мистер Гун сделал то же самое сегодня утром. Все алиби – железные.

– Странно, правда? – Фатти помолчал. – И все же я уверен – деньги взял кто-то из труппы. Вы были правы. Случайный человек не мог войти к директору с чаем, снять со стены зеркало, отыскать ключ, проделать комбинацию с буквами и открыть сейф.

– Не забывай – поднос с чаем принес именно Кот из пантомимы, – напомнил Пиппин. – Директор сам сказал.

– Это еще более непонятно. А главное, теперь кто-нибудь заранее будет думать, что преступление совершил именно Кот.

– Гун уже так и думает. Кот клянется, что ничего не знает и не помнит, плачет, а Гун убежден, что все это притворство и Кот просто хороший актер.

– А вы сами как считаете? Я знаю, я у вас уже спрашивал.

Пиппин на минуту задумался.

– А я уже тебе говорил: не знаю. На мой взгляд, Бойзи, конечно, с приветом. Голова у него явно не в порядке. Бедняга так и не вырос. Но оттого-то я и не понимаю, каким образом ему удалось проделать трюк с деньгами. Мне очень неприятно, что мистер Гун уперся на своем и считает Бойзи преступником. Он доведет несчастного паренька до припадка.

– Есть еще один вариант, – оживился Фатти. – Представьте себе, что какой-то человек прятался в кухне, пока Бойзи готовил чай, и высыпал порошок а чашку, едва тот отвернулся.

– В такой версии, пожалуй, есть смысл, – согласился Пиппин. – Но тут мы опять возвращаемся к мысли, что деньги украл кто-то из людей театра, поскольку лишь они в курсе самых разных обстоятельств жизни труппы. А у них у всех, как я понимаю, неопровержимые алиби. И пожалуйста – круг замыкается.

– Вы позволите мне переписать имена и адреса? – спросил Фатти.

Пиппин протянул ему блокнот. Фатти с любопытством пролистал несколько страниц.

– Вы что, записали слова всех актеров о том, кто где был вчера вечером от полшестого до восьми?

– Записал, а как же иначе? Без этого нельзя. Возьми блокнот с собой, если хочешь, Фредерик. Мои пометки уберегут тебя от лишних хлопот. Актеров, как ты понял, допрашивали уже дважды. Если ты намерен поговорить с ними, и на третий раз они откажутся от своих первоначальных слов, можешь сослаться на мои записи.

– Мы пока составляем план, – сказал Фатти, поглубже засовывая блокнот в карман, – и поэтому еще не совсем знаем, как будем действовать, Я обо всем расскажу, когда мы продумаем детали... Страшно вам благодарен, мистер Пиппин.

– Если тебе когда-нибудь случится встретить рыжего бродягу бандитского вида, – попросил Пиппин, – дай мне знать, ладно? Вы ведь с ребятами часто разъезжаете по окрестностям, вдруг да попадется вам этот проходимец, может быть, даже с дружками... Двух таких мошенников я видел пару дней назад вечером вод кустами в саду на Уиллоу-Роуд.

– М-м... Да, конечно... Я, пожалуй, примерно знаю, кого вы имеете в виду, – Фатти опять почувствовал себя страшно виноватым при упоминании о негодяе с рыжими патлами.