— Нет! Прекрати скулить!

По правде говоря, теперь, подойдя к дому, Серафина нервничала куда сильнее, чем по дороге, но она не хотела, чтобы ее туповатый братец это заметил. Она всегда была главной, а Квентин во всем ей подражал. Она не может отступить. Кроме того, ее снедала жажда мести.

Она нащупала в кармане куртки ключ, и ее охватила дрожь предвкушения.

— Пошли, Квентин, — резко сказала она, возбужденная мыслью о предстоящем деле.

Квентин еще раз внимательно осмотрел дорогу, прежде чем последовал за сестрой. Он поскользнулся на влажных досках моста, но вовремя ухватился за перила.

Они бок о бок пересекли мокрую лужайку — высокий мальчик рядом с коренастой девочкой, — пройдя мимо неподвижно висевших качелей — их деревянное сиденье отсырело и потемнело от дождевой воды. Просто для того, чтобы удостовериться, что в доме никого нет, Серафина позвонила в парадную дверь, потом взялась за огромный готический дверной молоток и стукнула раз-другой в филенку. Если бы кто-то вышел, она могла бы сказать, что ее прислала мама — спросить, не нужно ли им доставлять по утрам свежие яйца Но никто не откликнулся, и Серафина, усмехнувшись, прошипела брату: «Ага!» — и из ее тонких губ вылетело облачко пара.

* * *

Они вошли через кухонную дверь, воспользовавшись ключом, украденным у матери. У Триши Блэйни ключ имелся потому, что Крикли-холл уже давно пустовал и управляющему было удобнее просто отдать ключ уборщице, чем самому приезжать сюда каждый месяц, тем более что ему наплевать, хорошо ли убирается нежилой дом.

Серафина осторожно закрыла дверь изнутри, и брат с сестрой на цыпочках прошли через кухню, стараясь не шуметь, хотя и знали уже, что в большом старом доме никого нет. Они ненадолго задержались у внутренней кухонной двери — та была плотно закрыта — и переглянулись, как бы подбадривая друг друга, прежде чем Серафина взялась за дверную ручку и повернула ее.

Проскользнув в дверь, они очутились в огромном холле. Серафина не удивилась зрелищу, потому что мать как-то описывала ей необычное помещение.

— Эй, есть кто? — осторожно позвала девочка, готовая моментально удрать, если вдруг услышит чей-то голос. Но вокруг стояла тишина. Как в могиле.

Серафина бесшумно прикрыла кухонную дверь, потом осмотрелась по сторонам.

— Смотри, сколько тут воды, — сказал Квентин, широким жестом показывая на выложенный каменными плитками пол.

Его сестра удивленно уставилась на лужицы. Квентин был прав — воды было слишком много, она расплескалась по всей огромной комнате, скопившись в основном в углублениях потертых плиток. Потом Серафина вспомнила. Когда мама рассказывала ей об этом доме, она говорила, что иной раз, когда они с Меган приходили сюда наводить чистоту, в холле бывало множество маленьких луж дождевой воды. Она сказала, что мистер Грэйнджер, управляющий, уже приглашал кровельщика, с которым постоянно имел дело, и просил устранить протечки, но тот не нашел в крыше ни одной дырки, как ни искал. Мама и Меган вытирали воду, но когда они спускались вниз, закончив уборку наверху, в холле снова было полным-полно воды. Такое случалось нечасто, но все равно казалось очень странным.

Квентин вышел на середину холла и закружился вокруг себя, раскинув руки и подняв лицо вверх, к высокому потолку; в одной руке он держал пакет с крысой.

— Эгей! — воскликнул он, потом остановился и громко захихикал, глядя на сестру. — Никого нет, Серфи! Весь дом — наш!

Направляясь к брату, Серафина заметила рядом с кухней какую-то открытую дверь. То есть приоткрытую. Из нее тянуло запахом сырости, и еще девочка ощутила сквозняк. Она поежилась. В этом доме было слишком холодно. Она видела, как изо рта Квентина вылетают легкие, но вполне различимые облачка пара.