Они миновали мост, поглядывая на стремительно бегущую реку внизу под ними. Лорен чуть не поскользнулась на влажных досках, но Гэйб подхватил ее и прижал к себе.

— Почему нигде свет не горит, па?

Гэйб проследил за взглядом дочери и обнаружил, что она права. Дом, стоявший перед ними, погрузился во тьму, ни одно окно не светилось, несмотря на ранние сумерки. Гэйба охватило дурное предчувствие.

Чтобы успокоить Лорен, он сказал:

— Наверное, мама укладывала Келли поспать после обеда, а потом и сама заснула. Все мы не слишком хорошо выспались ночью.

Они прибавили шагу, Лорен немного обогнала отца, минуя парадную дверь, — вся их семья предпочитала пользоваться задней кухонной дверью, потому что ключ от парадной был слишком длинным и тяжелым, чтобы носить его с собой. К тому времени, как Гэйб обогнул угол дома, Лорен уже вставляла в замок свой ключ. Но она подождала отца, прежде чем толкнула дверь.

Гэйб, перешагивая порог следом за дочерью, протянул руку и щелкнул выключателем. Они оба моргнули от внезапно вспыхнувшего света, потом поспешили к открытой внутренней двери, выводящей в холл, и Гэйб по пути поставил папку возле кухонного стола.

— Мам! — позвала Лорен с порога двери в холл. Ответа не последовало.

Тут отец и дочь ощутили, что обширная комната наполнена глубоким холодом, и остановились.

— Черт! — выругался озадаченный Гэйб.

Он вообще-то уже привык к тому, что в доме постоянно холодно, несмотря на работающие радиаторы парового отопления и камины, но тут происходило нечто другое. Они с Лорен словно сунулись в холодильник.

— Папочка, посмотри!

Лорен стояла как раз перед Гэйбом, но смотрела она наверх, на галерею. Гэйб уловил нечто, но не успел толком рассмотреть, что это было.

Они умчались вдоль по галерее, эти прозрачные клочки… клочки чего? Маленькие обрывки дымчатых облаков, или дымка, или туман? Белые тени? В первый день их пребывания в доме Лорен утверждала, что видела нечто… она назвала это белой тенью, проскользнувшей мимо двери их с Келли спальни. Что она имела в виду? И вот теперь их было несколько, они пронеслись, проскользнули вдоль галереи, несколько сущностей, как будто удирающие со всех ног призраки. Когда глаза Гэйба и Лорен привыкли к полумраку холла и глубокие тени стали менее непроницаемыми, они рассмотрели множество других клочков тумана — движущихся по широкой лестнице облачков, прозрачных, едва различимых. Они промчались в холл и, как будто смутившись, бросились врассыпную.

Немыслимое зрелище, в особенности невероятное из-за размытости теней, тем не менее Гэйб почувствовал, как у него на затылке зашевелились волосы, и это ощущение было резким, почти колющим.

Он шагнул вперед, как будто инстинктивно прикрывая собой Лорен, но, как ни странно, на лице дочери он не заметил испуга — только благоговейное изумление. Совершенно не думая о том, что делает, Гэйб тут же сделал шаг в сторону от кухонной двери, где на стене расположился ряд коричневых выключателей, и боковой частью ладони включил все три разом.

Свет — в основном от кованой люстры высоко вверху, но также и от двух боковых светильников на галерее — был не слишком щедрым, но он, по крайней мере, очистил воздух от фантомов. Гэйб, хотя и почувствовал некоторое облегчение, все же оставался более чем озадачен.

— Эва! — позвал он. — Эва, где ты?

Они с Лорен одновременно услышали негромкий крик — и разом посмотрели на открытую дверь гостиной. Несмотря на свет, горевший над их головами, темнота за этой дверью не смягчилась, будто плотная черная стенка перегораживала вход. Гэйб и Лорен поспешили к гостиной, миновав подвальную дверь, и вместе подошли к комнате.

Гэйб, не думая, перегнулся и просунул руку в темноту, его пальцы нервно ощупывали стену в поисках выключателя, и Гэйбу на мгновение почудилось, что его рука окунулась в чернила, настолько густой была тьма за порогом.