— Иногда кульминация каких-то событий может вызвать временное помешательство, — осторожно, нервно сказала она. Инстинкт и то, что произошло с Лили, говорили ей: перед ними крайне опасный человек.

Пайк как будто смотрел куда-то вдаль, но на самом деле его взгляд был обращен внутрь. И когда он заговорил, то обращался к одному себе:

— Думаю, я сумел бы справиться с теми снами, хотя они очень утомляли меня. Но призрак… нет, это было больше, чем я мог выдержать.

— Вы вчера говорили, что не верите в привидения, — напомнила Эва, искренне удивленная его словами.

— Да-да, — нетерпеливо откликнулся Пайк, снова обращая внимание на Эву. — Я уже сказал вам, что просто солгал.

Эва была готова ударить его ногой, если бы он подошел ближе. Но Пайк решил продолжить разговор.

— Я мог бы жить с теми кошмарными снами, хотя они повторялись из ночи в ночь, всегда одинаковые, всегда дети проклинали меня за предательство… — Он стукнул тростью по полу. — Но этого я выдержать не мог! Я бы прожил с теми снами, если бы Августус прекратил мучить меня, если бы только он оставил меня в покое!

Эва задохнулась. Он был по-настоящему безумен. И все же… и все же разве она сама не ощущала присутствия в этом доме чего-то дурного, чего-то грязного, отвратительного? Возможно, то был призрак Августуса Криббена? А может быть, она сама теряет рассудок? Но вопрос, изводивший Эву, пока что оставался без ответа — почему встреча с Лорен так много значила для Пайка? В чем суть этой встречи? Чудовищное подозрение вспыхнуло в глубине ума Эвы.

— Призрак начал являться ко мне вскоре после того, как я вернулся в Лондон. Сначала я слышал звуки его плети, опускающейся на тело… я хорошо знал этот звук. О да, я знал его хорошо… а потом призрак Криббена явился воочию. Даже в виде призрака он поднял на меня свою палку, и я почувствовал боль, словно на самом деле, хотя он никогда не бил меня здесь, в Крикли-холле.

Эва вспомнила ту ночь, когда Лорен вдруг закричала, лежа в постели, и утверждала потом, что кто-то бил ее…

Пайк заметно содрогнулся.

— Иногда его образ становился блеклым, как будто он постепенно терял силы. Но запах всегда оставался, вонь крепкого карболового мыла, которым он всегда мылся, — но еще пахло и чем-то другим, как будто разлагавшейся плотью. А иногда его облик был ярким, таким же отчетливым, как вы или я сейчас, и в таких случаях он словно пожирал мою энергию, силу и оставлял меня слабым и испуганным Иной раз он становился совершенно черным, и тогда я боялся сильнее всего… — Пайк опустил взгляд, словно изучая конец своей трости, но его мысли снова куда-то унеслись — возможно, он вспоминал визиты привидения. — Мне понадобилось много лет, чтобы понять, зачем он приходит. — Теперь голос Пайка звучал низко, гулко. — Августус чего-то хотел от меня, но тогда я не знал, чего именно…

* * *

Лили не хотела видеть жестокую бойню, отчаянно пыталась проснуться и избавиться от чудовищных сцен беспощадного, безжалостного насилия. Но ее ум оказался в плену у кошмара, и она продолжала наблюдать…

* * *

…В доме осталось только три живых ребенка — они прятались в мрачной темноте стенного шкафа на галерее. Бренда Проссер, десяти лет, и ее младший брат, восьмилетний Джеральд, и еще Пэйшенс Фрост, которой было всего шесть лет. Они отчаянно цеплялись друг за друга, младшая девочка сидела в середине.