Эрик и я остановились как вкопанные.

— Какие ветки?

— Надломленные веточки, — пояснила она. — А что, вы оставляли еще и другие?

— Что за надломленные веточки? — спросил Эрик. — Мы не делали никаких меток. Значит, их делал кто-то другой.

— Может быть, Очкарик? — предположил я.

Катя презрительно посмотрела на нас. Наш авторитет явно упал в ее глазах. Она поманила нас назад. Сделав несколько шагов, мы увидели метку. Веточка была надломлена и повернута в направлении, по которому мы шли. Ни Эрик, ни я не заметили меток. Нам обоим стало стыдно.

— Если вы не знали ничего о метках, то как вам удалось выбрать правильный маршрут? — спросила Катя.

— Ну хватит! — сердито пробормотал вконец расстроенный Эрик. — Попридержи язык!

Мы зашагали дальше, ориентируясь теперь по сломанным веточкам. Они привели нас к другой тропинке, по которой мы шли довольно долго в глубь леса.

Тут Шнапп неожиданно сделал прыжок и быстро припустил вперед. Эрик попытался вернуть пса обратно, но тот не послушался, пересек поляну и скрылся на противоположной стороне в кустах. Вскоре мы услышали его лай. Непохоже было, что Шнапп на кого-то сердится, скорее его тявканье выражало радость. Мы бросились за ним в кусты и вдруг увидели Очкарика вместе с бродягой.

Шнапп крутился вокруг них и визжал от радости. Пес был безмерно рад, что нашел Очкарика. Наш друг поднялся навстречу.

— Привет! — радостно сказал он и спросил: — Как вы меня нашли? По моим меткам?

— Это Катя обнаружила их, — коротко бросил Эрик. Честное признание далось ему с трудом.

Очкарик усмехнулся. Он сделал величественный жест и представил нас своему собеседнику. Тот кивнул и сделал нам знак садиться. Мы устроились рядышком на траве. Бродяга производил впечатление усталого, даже, пожалуй, измученного человека. Вел он себя по отношению к нам вежливо и дружелюбно.

— Я расскажу вам все, — начал Очкарик. — Но хочу сразу уведомить: это не господин Свенсен выкопал клад. Здесь был другой человек, которого нам еще предстоит найти.

— Господин Свенсен! — произнес бродяга и горько улыбнулся. — Господин Свенсен! Как много лет меня никто так не называл! «Господин» — это звучит гордо. Сейчас же я просто «лесной человек».

Предоставив ему овладеть своими чувствами, Очкарик начал свой рассказ.

— Итак, я шел за господином Свенсеном. Прогулка была довольно длительная. Он сделал большой круг, заглядывая по пути на все фермы и, как это сказать, хм…

— И просил милостыню, — закончил Свенсен фразу. — Скажи прямо: «и просил милостыню». Я не стыжусь этого, и ты тоже не должен стыдиться!

— Ну да, он заходил на все фермы и просил милостыню, — продолжил Очкарик. — А я следовал за ним и думал, что, собственно, это очень странно, когда некто, только что вырывший из-под земли клад в тысячу крон, идет побираться. И чем дольше я раздумывал, тем больше убеждался, что этот человек не может быть вором. В конце концов, я дошел за ним до леса. Далее я все время надламывал веточки деревьев, чтобы вы смогли меня найти, если отправитесь на поиски. И, наконец, вы должны знать: господин Свенсен живет здесь, в лесу.

При этом Очкарик показал рукой на два мешка, стоявших под ближайшим деревом. Связанные над ними ветви образовывали крышу.

— Я увидел, что господин Свенсен пришел сюда, — продолжил Очкарик, — и затаился в кустарнике. А он сел под деревом и стал читать газету.