Это послужило сигналом Ремеру, который взошел на кафедру. Она возвышалась над полом на метр, и взгляды всех присутствующих сразу же оказались прикованы к нему.

Кашлянув пару раз, Ремер начал свою речь. Говорил он на латыни. Йон узнал отрывок из хроники Ордена, который читал ему Поуль Хольт. Тот объяснил, как помнил Йон, что это — аутентичный параграф устава Ордена, в котором перечислялись его цели и задачи. Текст также содержал призыв ко всем членам организации всегда стремиться к совершенствованию своих способностей и сохранению их в тайне для непосвященных. Кроме того, в параграфе восхвалялся их дар и утверждалось святое предназначение членов Ордена играть роль пастырей, ведущих за собой невежественное стадо овец — всех тех, кто этим даром не обладает.

Не понимая слов, произносимых Ремером, Йон принялся всматриваться в фигуры окружающих. Он понял, что они знают этот текст досконально. Обратив лицо к Ремеру и глядя на него, каждый поднял голову так, что Йону стали видны их губы: в большинстве своем Чтецы повторяли произносимые Ремером слова. Лишь один человек не обращал на оратора никакого внимания — он в упор смотрел на Йона. Стоял этот человек всего лишь в третьем ряду от Йона, однако из-за низко надвинутого капюшона рассмотреть лицо его было невозможно. И тем не менее Йон не сомневался: незнакомец пристально его рассматривает.

Сердцебиение у Йона участилось. Да нет же, это не могла быть она. Человек медленно поднял голову и, как и прочие, посмотрел на Ремера. Нижняя часть лица постепенно выплыла из тени. Узкие губы изогнулись в лукавой улыбке.

А на подбородке Йон разглядел небольшой шрам. Точно такой же был у Катерины.

39

Катерина была убеждена, что Йон ее заметил. Первый раз это произошло еще в вестибюле, и Йон ей кивнул. Что это означало? Что он готов был увидеть ее, ждал этого или же просто поприветствовал, спутав с кем-то из своего нового окружения? Когда Катерина вслед за остальными шла в читальный зал, сердце ее колотилось. Ведь если он действительно узнал ее там, в вестибюле, то мог выдать в любой момент. Тем не менее, когда Катерина оказалась в читальном зале, волнение ее улеглось. Девушке показалось, что с прошлого ее посещения энергии в библиотеке скопилось еще больше. Быть может, этому впечатлению способствовала нынешняя обстановка: свечи, мантии, большое количество собравшихся людей. Как бы там ни было, присутствие в воздухе сгустившейся энергии ощущалось едва ли ни физически.

Во второй раз Йон обратил на нее внимание после того, как Ремер взошел на кафедру и принялся вещать, читая какой-то текст на латыни. Не понимая ни слова, Катерина сосредоточила все свое внимание на Йоне. Он стоял возле кафедры; его настороженный взгляд скользил по фигурам присутствующих, как будто Йон хотел отыскать кого-то между ними. Капюшон его мантии не был полностью опущен, и девушка видела большую часть лица Йона. Когда взгляд его дошел до нее и замер, Катерина это сразу заметила. Пульс ее участился. Еще совсем недавно эти самые глаза смотрели на нее с любовью и нежностью. Теперь же в них застыло выражение сомнения и недоверия.

И все же надежды ее не угасли. Сомнение было гораздо лучше, чем та явная ненависть, которую ей довелось испытать на себе в начале дня на рыночной площади. А может, Хеннинг был прав и их встреча пробудила в Йоне ответную реакцию? Мысль об этом вызвала слабую улыбку у Катерины, она попыталась отвлечься и переключила свое внимание на вещающего Ремера.

Тот, несомненно, заряжал текст, который читал, но поскольку Катерина ничего не понимала, то не ощущала никакого воздействия. Чего нельзя было сказать о ее соседе — полном господине в облегающей его тело мантии, — который вскоре после первых слов, произнесенных Ремером, начал слегка раскачиваться из стороны в сторону.