Три человеческие фигуры за спиной Ремера обрели тем временем окончательную форму. Все трое изумленно оглядывались по сторонам. Одним из них был Поуль Хольт.

Ремер усмехнулся:

— Ну так что будешь делать, Кампелли?

Катерина чувствовала, что задыхается. Воздух в читальном зале с каждым мгновением становился все тяжелее, дым проникал девушке в легкие. В пространстве постоянно светились три или четыре большие искрящиеся дуги, которые, извиваясь и распрямляясь, упирались то в потолочные перекрытия, то в колонны, то в иные предметы. Некоторые из спасающихся бегством Чтецов, придя в соприкосновение с ними, были опрокинуты на пол, где и лежали без движения либо продолжали ползком пробираться к выходу.

Концентрация энергии в библиотеке заметно усилилась со времени прихода сюда Катерины. Если раньше она окутывала читальный зал наподобие мягкого покрывала, то теперь была сродни стремительному пенистому водяному потоку, противостоять которому не может никто.

Катерина стояла, прислонившись к колонне, и могла одновременно видеть и Йона, и Ремера. В веренице картин, поступавших к ней от Йона, внезапно мелькнул образ рыжеволосого мужчины. Девушка узнала в нем того человека, который гнался за ней на рынке. Судя по тем мыслям, которыми Йон сопровождал создаваемые им образы, рыжеволосый мужчина, мягко говоря, не принадлежал к числу его друзей. Сопутствующая его появлению ярость была поистине безграничной, а когда на короткое время в череде образов возникла фигура Луки, Катерина поняла причину этой злобы.

Рыжеволосый мужчина был тем самым улавливающим, который убил Луку. Ярость немного снизила концентрацию внимания Йона, и Катерине пришлось унять собственный гнев, чтобы помочь Йону сосредоточиться вновь. Несмотря на то что это причиняло ей боль, она постаралась, как могла, перенести эмоции с образа Луки на текст читаемой истории. Постепенно Йону удалось обрести прежнюю концентрацию и сфокусировать свои силы на продолжении вещания. Катерина не могла видеть, что происходит с ним в том измерении, где он ныне находился, однако наверняка там было нечто такое, что не исчерпывалось простым значением произносимых им слов и фраз: там, куда попал Йон, каждая озвученная буква заключала в себе многое.

Катерина приблизилась к кафедре и стоящему на ней Йону. Рядом с ним она все же чувствовала себя лучше, хотя в данном случае расстояние почти не имело значения. На окаменевшем лице Йона не отражалось никаких чувств, вообще ничего, что могло бы помочь Катерине составить представление об его состоянии.

Внезапно Катерина почувствовала, что с нее стаскивают капюшон мантии; на плечо ей легла чья-то рука. Девушка медленно обернулась.

Перед ней стоял знакомый ей рыжеволосый мужчина с рыночной площади, тот самый, на которого Йон только что указал ей как на убийцу Луки.

— Что, заблудилась? — злорадно ухмыляясь, спросил он.

Сердце Катерины затрепетало; она ощутила, что ей не хватает воздуха. Лишившись защиты капюшона, она чувствовала себя совсем беспомощной, одной перед целой сотней врагов. Бежать ей было некуда. Она проиграла!

— Пойдем-ка лучше со мной, — сказал рыжеволосый мужчина, увлекая ее куда-то за плечо.

В сознании девушки снова всплыли воспринятые ею от Йона картины, в которых присутствовал образ рыжеволосого улавливающего, однако теперь их окрашивали уже ее собственные эмоции.

Катерина постаралась набрать в легкие как можно больше воздуха.

Изловчившись, она изо всех сил толкнула рыжеволосого мужчину, который от неожиданности покачнулся, попятился и, споткнувшись, с криком повалился на пол. Почти все, кто стоял поблизости, повернулись в их сторону; послышались недоуменные возгласы. Издавая громкие крики, Катерина начала расталкивать тех Чтецов, которые были рядом с ней. От испуга они отходили в разные стороны, а девушка продолжала прокладывать себе путь сквозь толпу, неистово расталкивая тех, кто не уступал ей дорогу.