— Да что с тобой? Что ты дышишь как собака?! — испуганно посмотрел на Володю Кошмарик. — Ноздри так и раздуваются! Что, от колбасного запаха ошалел? Может, купить тебе кусок салями? Гроши есть!

Володя не ответил Леньке. Он осторожно подошел к покупательницам и принюхался. Нет, этот запах мог принадлежать только мужскому одеколону, и от женщин им не пахло. Когда они отошли от прилавка, Володя, набравшись смелости, спросил у продавщицы, хмурой и неприветливой с виду:

— Простите, до этих покупательниц вы кого обслуживали? Кто заходил в магазин?

Продавщица посмотрела на Володю, как на полоумного:

— А тебе-то что?

Он смутился, не ожидая такой реакции на простой вопрос.

— Да понимаете, — залепетал он, — запах одеколона тут…

— Что за запах? Чего ты мелешь? Не мешай работать! И без ваших одеколонов башка весь день трещит!

Но Володя был настойчив:

— Нет, вы мне, пожалуйста, скажите — кто был у вас до этих женщин? Он пользуется одеколоном, который я давно себе хочу купить. Ну что вам стоит сказать, кто здесь был?

Володя умоляюще и даже как-то униженно посмотрел на сердитую продавщицу, и та смягчилась.

— Да кто-кто, мужик какой-то заходил… — последовал ответ.

— А кто он, этот мужик? Вы его знаете, он здешний?

— А я в рабочее время на мужчин не смотрю, — с достоинством сказала продавщица. — Продала ему товар, сосисек, сдачи отсчитала, он и ушел. Вот и весь сказ. А одеколоном мне здесь не пахнет — слышишь, как копченой селедкой воняет?

— Значит, вы не разглядели этого мужчину? — допытывался Володя, и настроение женщины круто изменилось к худшему.

— Слушай, а мотай ты отсюда со своими мужиками и одеколонами! Вишь, допросы мне тут будет устраивать!

Кошмарик не мог снести такого хамства и решил по-своему защитить честь друга. Он скривил губы и процедил:

— Ну ты, чува старая! Глохни, не то в осадок выпадешь сичас!

Нет, зря Кошмарик это сказал — женщина вначале разинула от изумления рот, а потом, откинув крышку прилавка, бросилась на наглого алисомана со шваброй. Каким бы юрким ни был Кошмарик, обида превратила толстую и неповоротливую в обычном состоянии женщину в ловкую и стремительную пантеру, и Ленька не смог увернуться от сильного удара палкой по спине. Обтянутая кожей спина издала громкий чавкающий звук, и Ленька в два прыжка оказался за дверью магазина. Володе тоже попало бы, не увернись он от удара. О покупках теперь и речи быть не могло, не говоря уж о продолжении расспросов о надушенном мужике.

На улице Кошмарик долго тер спину, скорчив гримасу боли и обиды. На Володю он был зол не меньше, чем на продавщицу:

— И какого лешего ты пустился с ней базары-вокзалы разводить? Зачем тебе мужик с одеколоном понадобился? Крыша, что ль, поехала?

— Да не поехала! — разъяренно ответил тот, злившийся, в свою очередь, на несдержанность друга, испортившего ему все дело. Не влезь он в разговор, Володя, конечно, смог бы выведать у женщины какие-нибудь подробности. — Понимаешь, в магазине я почувствовал запах одеколона, которым пользовался тот душитель! Он заходил в лабаз за минуту до нас! Он здесь живет, на горе! Продавщица обязательно должна его знать, а теперь ее ни за что не раскрутишь! А все ты!

— А при чем тут я? — вспылил Кошмарик. — Тетка эта — лоховка! Таких только грубостью и надо учить! Хамло! Да и ты меня, старик, смешишь! Одеколон он, видишь ли, знакомый учуял.