- Так что ж ты молчал, скотина! - Ганс в гневе наградил ветерана изрядным тычком. - И я еще поил этого проходимца пивом! А?! - Неясно, кого он имел в виду под словом "проходимец": старика или самого Элия. - С гладиаторами дела нельзя иметь. Они все что угодно учинить могут. Небось ты желание себе такое загадал, чтобы во всех состязаниях побеждать? А?

Элий отрицательно мотнул головой.

- Нет, такого я не желал.

- Да будет тебе! Знаю я гладиаторов! Один себе такого нажелал - весь Кельн потом от него выл: все бабы, какую ни захочет - его. Ни одна не могла "нет" сказать, невеста на свадьбе ему, если пожелает, тут же давала. Доигрался, однако ж, мерзавец, горло ему муж какой-то перерезал.

- Той истории уже триста лет, если не больше. За подобные штучки из центурии гладиаторов теперь изгоняют мгновенно.

Элий надел значок себе на шею.

- Проводишь меня к Колодцу Нереиды? Ганс все еще злился, не веря, что заезжий калека мог его так разделать в честном состязании. Но потом смягчился.

- Провожу. Вы, римляне, все немного сумасшедшие. Когда пойдем? Завтра поутру?

- Сейчас. Только переоденусь.

- Девчонку-то с собой не возьмешь? - поинтересовался Ганс. - И правда - не бери, пусть спит, ты небось ей житья всю ночь не давал.

- Это еще кто кому... - хихикнула Хильга в кулак. Все шутят... А ведь кто-нибудь из их далеких предков мог положить пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра -пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-прадеда Элия в битве в Тевтобургском лесу*.

* В этой битве германцами были уничтожены полностью три римских легиона в 762 году.

По дороге к "Колодцу" Ганс болтал без умолку, но Элий его не слушал. Юний Вер был здесь и исчез. Пытался раскрыть тайну "Нереиды". Знал ли Вер, что они покончили с собой - брат Элия и приемная мать Вера? И другие тоже. Целая когорта.

Элий-оглядывался, ожидая, что сияние, виденное им накануне, вновь появится вдалеке. Но не появлялось. День был солнечный, выцветшее осеннее небо прозрачно, как стекло, легкий ветерок сыпал под ноги идущим золотые листья. Мечталось о покое и тишине. Хотелось жить вечно.

Возле потемневших дубовых ворот крепости их встретил привратник.

- Да, как же, помню,- отвечал он на вопрос Ганса.- И вигилам рассказывал. Зашли они вдвоем - пришлый этот и Магна. Пришлый вроде был как старик, только волосы золотые, будто у молодого. - Опять привратник, как и Хильга, говорил, что здоровяк Вер казался стариком. - У колодца долго стояли. А потом... Я перекусить пошел в комнатку в башне. А когда вернулся, никого уже не было. Ослик их привязанный у ворот остался. За ним потом к вечеру хозяин пришел. За ослом то есть...

- Они могли прыгнуть в колодец? - спросил Элий.

- Что? - привратник удивленно покосился на Ганса. - И что за напасть такая?! Как гость из столицы, так свихнутый.

Элий подошел к огромному колодцу, больше похожему на бассейн. По каменной ограде колодца вместо барельефов шли полустертые надписи. Разобрать что-либо было невозможно. Погода стояла сухая, но колодец был полон до краев, вода едва не переливалась через край. Элий наклонился и тронул пальцами воду. Она была как лед. Вернее, куда холоднее льда. Дрожь пробежала по телу Цезаря. В Лете вода точь-в-точь такая. Гай Гракх помнил этот холод. А еще почудилось

Элию, что в глубине мелькнуло чье-то лицо. Но не Вера. Другое. Юное, почти детское. Мелькнуло и исчезло. А следом явилось новое. И опять пропало. По воде, прежде совершенно спокойной, пошла рябь. Волны плескались о мраморные стенки, будто ребенок лепетал невнятное. И чудилось Элию, что кто-то зовет его. Зовет на разные голоса.

- Глубок ли колодец? - спросил он привратника.

- Говорят, бездонен. Точно никто не знает. Если черпать из него воду, то он не вычерпывается. Так до края и остается все время полным. Насосами, помнится, один умник пытался откачать.