|
– Или вот еще пример: в 1773 году другое голландское судно зашло на Мальту за запасом воды и продовольствия. Портовые власти узнали, что капитан и четырнадцать матросов умерли от чумы. Судну приказали немедленно выйти в море, не дав даже сделать запаса воды. Оно взяло курс на Тунис. Но весть о чумном корабле уже разнеслась по всему Средиземноморью, и тунисский порт оказался для него закрыт. Тщетными оказались попытки двадцати трех оставшихся в живых моряков войти в Неаполитанский залив. Корабль обстреляли из пушек порта. Вот так отверженное судно начало свои бесконечные скитания. Никто не подпускал его к берегу. Без воды, без пищи, один за другим погибали моряки на борту обреченного судна. Впоследствии «чумной корабль» не раз видели у Азорских островов. Никем не управляемый, он несся под всеми парусами навстречу своей судьбе «Летучего голландца»…
– Господи, какой ужас! – сказала я тихо. – Выгоняли в океан без пищи, без воды… Господи! Я невольно перекрестилась. – Да, милая барышня, – поддакнул Джокер с некоторым злорадством. – Без пищи и воды… Между прочим, смерть от жажды – самая страшная из всех смертей. Особенно, когда вокруг море соленой воды… Вы, люди, ненавидите даже себе подобных. Я повернула голову и взглянула на собеседника. – Почему вы говорите в третьем лице? – спросила я резко. – Вы тоже человек! – Только наполовину! – ответил Джокер. – Почему? – не поняла я. Карлик с шутовской серьезностью развел руками. – Не дорос! Подумал и ядовито добавил: – А впрочем, спасибо за комплимент. – Все, хватит! – велел Иван. Джокер ухмыльнулся и поднял с палубных досок свою кружку. – Майка, – позвал Иван. Я подняла на него глаза. – Это было очень давно. Не грусти. Я не ответила. – Джо! – Слушаю, ваше величество, – откликнулся Джокер. – Развесели даму, – велел Иван. Карлик с готовностью подскочил на ноги. – Вы любите стихи? – спросил он меня. Я растерялась. – Стихи? Да, конечно… Карлик приосанился и объявил: – Экспромт! Выставил перед собой короткую ручку, заговорил с преувеличенным пафосом, помогая себе жестикуляцией: – Ах, Майя, вы прекрасней рая! Опустил руку и озабоченно спросил: – Ну, как? – Гениально! – ответила я кисло. – Иван, продолжай, – велел карлик. – Я обыграл имя нашей гостьи, ты обыграй ее прозвище. Слабо? Иван поднялся на ноги, подошел ко мне и подал руку. Поднял меня с палубных досок, не выпуская моей руки, договорил: Наклонил голову и почтительно поцеловал мою ладонь. У меня сладко замерло сердце. – Гениально! – ядовито восхитился Джокер. – Ты должен был заняться творчеством вплотную! Не бросать же талант на ветер! Майя, наш общий друг, его величество Дердекен в юности баловался рифмоплетством. – Сгинь, – велел Иван. Джокер снова ухмыльнулся, подхватил свою кружку и скрылся внизу. Я проводила взглядом маленькую неуклюжую фигурку и спросила: – А ты не слишком груб? – Не слишком, – ответил Иван. – Джокер ненавидит, когда с ним сюсюкают. Он усматривает в этом элемент жалости. – Понятно. Мы помолчали еще немного. – Ты действительно писал стихи? – спросила я тихо. |
