|
Похожа на немецкую. Нужно съездить и осмотреть новую радиостанцию. Насколько я знаю, она расположена где-то за городом. Вроде бы Дердекен построил там небольшую хибарку в два этажа. Народ говорит, что хибарка неплохая. В стиле модерн. Вещать они начали недавно, буквально пару месяцев назад. Говорят, что покойный Терехин к появлению конкурента отнесся весьма неприязненно. Что и говорить, человек он был нервный, неуживчивый, делиться не любил. Они с Азиком давно разрезали наш город на сферы влияния, поэтому появление нового претендента их ничуть не обрадовало. Странно, что Терехин так вовремя умер… То есть вовремя для Ивана Дердекена. Интересно, начнется ли у них с Азиком драка за Терехинское наследство? Если начнется, то гангстерский Чикаго покажется по сравнению с нашим городком просто компьютерной игрушкой. Азик – человек обидчивый, и что-то мне подсказывает, что смерть Терехина он воспримет как личное оскорбление.
Нет, все-таки нужно взглянуть на господина Дердекена. Слишком быстро начали вращаться городские сенсации вокруг его таинственной фигуры. Но сначала, пожалуй, нужно заглянуть в городскую клинику. У меня там есть хороший знакомый. Антон Григорьевич Штерн – главный врач городской больницы – отличный хирург. «Золотые руки» – это даже мягко сказано. Его бессчетное количество раз пытались переманить ведущие столичные клиники, но Антон Григорьевич каждый раз отвечал категорическим отказом. Он человек старой закалки, и считает, что каждый должен приносить пользу на своем месте. По принципу «где родился, там и сгодился». Я его знаю очень давно: с раннего детства. Антон Григорьевич – хороший папин приятель. В общем, есть надежда разжиться информацией по поводу смерти Терехина. Я вырулила со стоянки кафе и направилась прямиком к городской больнице. Мне повезло. Антон Григорьевич только что закончил операцию и отдыхал положенные полчаса в своем кабинете. Меня в больнице хорошо знали, поэтому пропустили к нему беспрепятственно. – О! Майка! – встретил меня Антон Григорьевич радостным восклицанием. – Привет! Мы чмокнулись. Штерн оглядел меня внимательным взглядом. – Цветешь, как роза! – Спасибо. – Я очень рад тебя видеть, – закончил он. Проводил меня к креслу и спросил: – Чаю? – С удовольствием. Антон Григорьевич высунулся из кабинета и вполголоса попросил: – Люсенька, душа моя, нам по стаканчику… С лимоном. Вернулся ко мне, уселся в кресло напротив и спросил: – Когда на свадьбу позовешь? – Когда найду, с кем рядом сесть, – ответила я. Антон Григорьевич удивился: – А разве ты его еще не нашла? Я думал… Тут он оборвал себя, потому что в кабинет вошла секретарша с большим деревянным подносом. Разгрузила на столе чайные принадлежности, улыбнулась мне и скрылась за дверями. – Как родители? – спросил Штерн, уловив мое нежелание говорить на личные темы. – Все так же, – ответила я с тяжелым вздохом. – А чего ты хотела? – мгновенно разобрался Антон Григорьевич в моих переживаниях. – Ты у них одна! Поэтому и опекают! Я снова вздохнула. Это я и сама понимаю. Но легче от этого не становится. – Терпи! – посоветовал Штерн. Отхлебнул немного чая и договорил: – Или замуж выходи, прости за рефрен… Я взяла чашку и сделала вежливый глоток. Пить не хотелось, но приступать к делу прямо с порога показалось мне не слишком вежливым. – До чего я рада вас видеть! – начала я издалека. Антон Григорьевич насмешливо сощурился. |
