— Значит, Балбес решил снова попытать счастья на сцене под своим прежним именем? — поинтересовался автор популярных детективов.

— Решил, — подтвердил Юп. — Но, по-моему, это не очень ему удается. Он и теперь вынужден работать механиком, чтобы было на что жить.

Первый сыщик вдруг задумался, а потом признался:

— Как все странно. С настоящим Балбесом у меня связаны такие кошмарные воспоминания, что я решил во что бы то ни стало выиграть приз. Я так в детстве его ненавидел… Обыграть — это был единственный способ отплатить ему — обойти по всем пунктам… А тот парень, который его изображал, мне потом даже понравился. Я уверен: он не хотел навредить Пегги. Просто обстоятельства довели его до крайности: постоянное безденежье и невозможность работать по специальности — актером. Потому он и согласился участвовать в афере, затеянной Лоумаксом.

— Да, в Голливуде актерам приходится несладко, — согласился мистер Себастьян. — Кстати, о Голливуде: что теперь поделывает Лютер Лоумакс? Продолжает грезить о былой славе, запершись в своем обветшавшем имении?

— Уже нет, — ответил Пит. — Он как увидел тогда, что Пегги спускается вниз, — ну, после того, как мы ее отвязали, — в голове у него совсем помутилось: нервишки не выдержали. Помню, он как закричит: «Тишина на площадке!» И еще: «Свет! Мотор! Начали!»

Гордону Харкеру пришлось его долго успокаивать, а потом везти в больницу.

Писатель сочувственно покачал головой:

— А какой замечательный был режиссер. Ярчайший талант, — вздохнул он. — Я и сейчас помню многие его картины. Он все еще в больнице?

— Нет, — сказал Юп. — «Ассоциация работников кино» поместила его в принадлежащий ей, и причем очень хороший, интернат для престарелых актеров. Там есть особое такое отделение — для тех, кто немного не в себе. Там он, наверное, встретит наконец кого-нибудь из старых своих друзей.

— О да, — мистер Себастьян печально усмехнулся. — Там он их точно встретит. Ведь недаром в Голливуде существует одна поговорка: «Чтобы делать кино, психом быть не обязательно, но желательно».

— Неужто Гласс не догадывался о том, что затеяли Лоумакс и Балбес? — изумился мистер Себастьян.

— Не-а, — сказал Юп, — и что Балбес совсем не Балбес, и что это Лоумакс украл кубки, и что они вдвоем умыкнули Пегги. Гласс был слишком занят викторинами — он так надеялся с их помощью отличиться перед своими боссами. Потому и не захотел никаких судебных разбирательств: ему совершенно ни к чему было обнародовать, что его надул какой-то безработный актер. Это очень повредило бы его репутации.

— Ну а что с Ногастиком и Ищейкой? — спросил мистер Себастьян. — Какова их судьба?

— Ногастику виторины здорово помогли, — продолжал отвечать Юп. — В его жизни сразу произошли перемены к лучшему. Он же очень долго вообще не мог устроиться на работу. А после показа викторин по телеку одна компания по продаже спортивного инвентаря наняла его рекламировать всякие там молоты для метания, диски. Он очень доволен. Ему не требуется ничего из себя изображать или разгуливать в огромных ботинках — просто рассказывать о товарах.

Ищейка по окончании колледжа будет и дальше учиться на юриста. Он собирается потом помогать молодым актерам: защищать их от всяких ушлых телевизионщиков и киношников, которые очень не любят платить им так, как положено.

— Похвальные намерения, — откомментировал мистер Себастьян, глянув в сторону кухни, из которой доносилось позвякиванье кастрюлек и сковород — это усердствовал Хоанг Ван Дон, повар (и он же дворецкий) мистера Себастьяна.