Воспоминание о том, что случилось позже, когда Елена неожиданно вошла в спальню и увидела его с любовницей, до сих повергало Владимира в ужас. На лбу выступал холодный пот, и ладони становились влажными. Это был настоящий кошмар. Граф помнил, что даже плохо соображал в те минуты и ничего не мог толком произнести. Ему почудилось, будто реальность разломилась надвое, и он увидел то, чего быть не должно. Елена не могла увидеть их с Варей, узнать об этой запретной связи, даже догадаться! Это было совершенно невозможно, и все же это произошло.

Теперь, дождливыми питерскими вечерами, Владимир Иванович изредка позволял себе вспомнить то, что произошло у него с юной крестьянкой. И снова погружался в то лихорадочное возбуждение, которое переживал всякий раз, когда видел Варю. Несколько раз Владимиру Ивановичу даже пришлось проведать публичных женщин, но это он, конечно, не считал изменой жене. Все джентльмены делают это…

Его тревожила еще и мысль о ребенке, которого Варя носила под сердцем. Если, конечно, не скинула от испуга.

По дороге в Родники, куда наконец-то пригласила его жена, закутавшись в шубу, Владимир Иванович представлял, как он будет приезжать в Дубровку и мельком, исподтишка разглядывать Вариного мальчика. Наверное, ее уже выдали или вот-вот выдадут замуж, и ребенок родится в законном браке, поэтому даже приблизиться к малышу будет нельзя. Зачем навлекать на хорошенькую Варину головку гнев супруга?

Владимиру Ивановичу в этой роли виделся угрюмый, немолодой мужик с косматой бородой и волчьим взглядом. Конечно, Варя не будет любить его так, как своего барина. И, несмотря на то что граф считал свой скоротечный роман законченным, ему доставляла удовольствие мысль о том, что Варя ни к кому не будет испытывать влечения столь же страстного, какое чувствовала к нему. Он стал ее первым и, по сути, единственным мужчиной.

Владимир Иванович боялся встречи с супругой. Но все оказалось вовсе не так, как виделось ему. Когда он приехал и, робея, как гимназист, вошел в дом, жена выбежала ему навстречу, сияя от радости:

— Наконец-то! Ты!

И его сердце бешено заколотилось.

— Моя любимая…

Еще не сняв шубы, Владимир обнял ее так крепко, что Елена даже охнула. Засмеялась и поцеловала его в губы.

— Не озяб? Хочешь чаю?

— Нет, нет, — заверил граф. — Только твои руки могут меня согреть.

Лукаво улыбнувшись, Елена сжала его лицо теплыми ладонями.

— Наконец-то я вижу тебя. Как давно этого хотелось!

— Зачем ты здесь? — спросил он виновато. — Давай вернемся домой?

— Не могу — отозвалась она серьезно. — Пойдем же, я все тебе расскажу.

И она поведала ему обо всех своих замыслах. Потрясенный, Владимир слушал молча, ни разу не перебив жену. Признаться, ему и в голову не приходило, что Елена может поддержать его желание вырастить ребенка от Вари, как родного. А она, как выяснилось, уже все продумала и начала осуществлять. Владимир понял, что Варю она тоже перевезла в Родники, но ему казалось неудобным спросить, где сейчас находится девушка. Возможно, она где-то здесь же, скорее всего на втором этаже, запертая на ключ. Было ли в доме окно с опущенными шторами? Если да, значит Варя там. Но Владимир Иванович не заметил этого, когда выбрался из саней, даже предполагать не мог, что его ждет.

— Выходит, тебе придется оставаться здесь до самых ее родов? — ужаснулся он. — Да мыслимо ли это? Столько прожить в разлуке. Ты столько пробыла заграницей, а теперь в деревне… Скоро ты, пожалуй, начнешь забывать, как я выгляжу.

— Это скорее ты… — с грустью начала Елена, но тут же оборвала себя: — Нет, нет! Мы больше не говорим об этом! Я так решила: не оглядываться в прошлое.