— Что ж, с удовольствием, — согласился Хасан. — Я голоден, как стадо волков…

А в это время вернулся четвертый сын, гонец к Али-Шейху, и, понятно, сообщил, что Али-Шейх умер и похоронен три пятницы назад, а сакля его на замке. Мустафы, мол, дома нет… Старик после этого и вовсе подобрел. Сыновья не без смущения подошли к Хасану из Амузги, о котором слышали так много восторженных рассказов. Вот ведь при каких странных обстоятельствах довелось встретиться. Хасан с улыбкой протянул им руку. Они поочередно почтительно пожали ее. Ничего, мол, не поделаешь, время такое, не всякому верить можно.

Драгоценный тайник

Муртуз-Али возвращался к домику в степи с таким воинством, что, будь здесь хоть сотня вооруженных людей, и им бы не устоять. Мустафа сын Али-Шейха, сыновья Абу-Супьяна, комиссар новых талгинских красных отрядов Умар из Адага и их командир — племянник Исмаила Сулейман Талгинский, а с ними еще две сотни конных бойцов. Вот с какой силой возвращался Муртуз-Али на помощь Хасану из Амузги. При этом ему удалось вовремя подоспеть и предупредить жителей Талгинского хутора, чтобы подались в лес, а оттуда пробивались к Агач-аулу. Обманутый и в этих своих надеждах, генерал Хакки-паша отдал приказ сжечь дотла весь хутор. Аскеры «храбро» совершили сей бесжертвенный подвиг в борьбе с незащищаемыми домами и несколькими отбившимися от хозяев собаками. И довольные тем, что на этом месте теперь уже долго не жить человеку, они попробовали было податься вслед за беглецами, но надвинулись сумерки, и генерал, не решившись на ночь глядя забираться в лес, объявил, что он устал, и велел раскинуть шатер…

Ночь уже украсили гирлянды звезд. Они нависли так низко, что на горизонте словно бы касались земли.

Остановив на расстоянии конницу, Муртуз-Али выехал с дозорными вперед. Беспокойство в душе у него было немалое. А что, если Хасана уже нет в живых? Тогда ведь наверняка те, кто устроил им эту ловушку, давно скрылись, а может, и у них достаточно силы и они самоуверенно ждут столкновения?..

Муртуз-Али еще издали увидел в окнах домика тусклый свет, — значит, обитатели его на месте. Подойти или подползти к домику без шума было невозможно — во дворе собака, она затявкает, как только учует чужих. Ну что ж! Тогда надо рисковать и ехать смело. Муртуз-Али подал знак, чтобы конница двинулась за ним, и сам вместе с дозорными подскакал к дому и крикнул:

— Дом окружен, выходи, кто есть!

Из дому вышел один Хасан из Амузги.

— Долго же пришлось ждать от тебя помощи, брат Муртуз-Али. За это время они могли меня семь раз четвертовать.

— И здесь тебя спасли твои мускулы и кинжал? Не думал я…

— А что ты думал?

— Боялся расправятся с тобой эти дьяволы. Где они, что ты с ними сделал?

— Ничего. Сидят у себя дома.

— Что?.. — не поверил ушам своим Муртуз-Али. — Так кто же они?

— Свои люди.

— Ну я рад, Хасан, рад, что ты живой! — Муртуз-Али обнял его за плечи.

— Выходите, вы окружены! — весело крикнул Хасан. И из домика выбрались сначала старик, а затем и его сыновья.

— Ничего не понимаю! — пожал плечами Муртуз-Али.

— Добро пожаловать в гости, — поклонился ему Серго сын Васила. — Состарились у меня глаза в ожидании друзей.

— А сын Али-Шейха с тобой? — оглядывая приехавших, спросил Хасан.