— Сегодня утром, по дороге сюда, мой экипаж сломался и я вынужден был идти пешком. Приблизительно через час мне повстречался человек — полубелый-полуиндеец…

— Метис, — заметил полковник, — все они воры… Все до единого.

— Я этого не знал, ведь я здесь недавно… — и я подробнейшим образом описал все, что произошло.

— Гм, — глубокомысленно изрек полковник, — может быть, кто-либо хочет поддержать обвинение?

— Все это — только слова, — выступил один, предварительно пошептавшись с товарищами. — А где же доказательства? Его захватили на краденой лошади, а мы всегда, не теряя времени, разделывались с такими молодчиками. Это разумно, и если закон противоречит здравому смыслу — к черту закон.

Остальные хором поддержали товарища.

— Кто хочет быть защитником?

— Я, — сказал «Сломанный Билль». — Мне нужно задать пару вопросов. Когда у тебя пропала лошадь, Петух?

— Я слышал ее голос после четырех часов, перед рассветом. Тогда-то ее, верно, и слимонил этот сволочуга…

— Теперь, — обратился Билль ко мне, — где вы были сегодня утром?

— Пошлите в «Парк Какаду», — с внезапной надеждой воскликнул я, — хозяин гостиницы подтвердит, что я ночевал у него, и…

— Стоп, парень! На переезд туда и обратно нужно десять часов. Мы не можем так затягивать даже законное правосудие. Дело ясно, ребята.

— Зачем тогда судить меня, если вы не даете мне возможности добыть доказательства невиновности?

Полковник жестом прервал меня и дал говорить Биллю.

— Есть у вас счет гостиницы? Бумаги или письма?

Я с восторгом вспомнил, что мне как раз перед отъездом вручили несколько писем. Поспешно я достал их и со вздохом облегчения увидал, что на них стоит почтовый штемпель с числом. Билль взял их и показал всем.

— Мне незачем говорить вам, джентльмены, что он не мог украсть лошадь Микки-Петуха позже четырех часов, вернуться в «Парк Какаду» к семи часам и снова уехать к нам. Вы знаете, что почта приходит в семь часов.

— Ладно, — сказал полковник, — если какой-нибудь болван еще не понял этого — пусть скажет мне… Я ему вставлю ума. Все поняли?.. Так вот, я рассудил: этот писака виноват в том, что ехал на краденой лошади и за это человека нужно повесить… Но он ее не крал и за это его нужно помиловать. Куки, тащи сюда свою отраву. Вы можете есть и пить даром. Комитет заплатит за все, — продолжал он, обращаясь ко мне.

— Да, — сказал «Сломанный Билль», — только я от вас ожидал большего, полковник: мы помешали ему ехать по делам. А лошади теперь у него нет. Мне казалось, что вы предложите ему лошадь. Кто-нибудь, например я, мог бы проводить его и доставить лошадь обратно.

— Что же, — согласился полковник, — на таких условиях я дам ему свою «Птицу». Она достаточно хороша, черт возьми…

Мне развязали ноги, дали есть, пить и курить. Все выказывали мне дружеское расположение.

Скоро мы с Биллем пустились в путь. Билль сосредоточенно молчал. Я был полон горячей благодарности к этому человеку и неоднократно пытался завязать с ним разговор, но без успеха. Подъехали к поселку. Я соскочил с седла и Билль принял поводья моей лошади.

— Послушайте моего совета, — сказал он, — добирайтесь отсюда поскорее до станции Стенли-Годн и с первым поездом уезжайте отсюда. Помните, что подобные ошибки случаются у нас довольно часто.