Да, слушать Петин папа умел. Внимательно и с уважением, нисколько не пытаясь быть по-взрослому снисходительным и ставить на место. Иногда он задавал очень дельные уточняющие вопросы.

Уяснив все до конца, Котельников-старший придвинул к себе телефон.

— Борька, ты? Извини, что звоню в такой неурочный час, но это важно. — Он точно и коротко пересказал то, что узнал от ребят обо всех их открытиях. — Да, мой охламон со всей гоп-компанией у нас. Что будем делать? — Котельников-старший иронически покосился на ребят. — Сейчас начнем стенку ломать, а то они того и гляди помрут от нетерпения! Хорошо. Только поторопись.

Он положил трубку и поглядел на сына и его друзей.

— Просьба не суетиться, когда дойдем до панно. Произведения искусства — штука деликатная, их очень легко попортить. Борька сейчас свяжется со специалистами из Третьяковки, чтобы они подъехали и нам помогли. А пока что, если все насытились, давайте возьмем инструменты и за дело, рукава засучив!

Понукать ребят лишний раз не понадобилось. Через несколько минут, вооружившись ломиками, молотками и прочим, что нашлось среди подручного инструмента в хозяйстве Котельникова, они принялись за работу. Бимбо крутился вокруг и радовался, что обратили наконец внимание на тот угол, который его так возмущал.

— Эх, новенькие совсем, немецкие, — вздохнул Петькин отец, сдирая для начала со стены огромный кусок обоев. — Хорошо, я несколько рулонов про запас оставил.

Штукатурка поддавалась легко — крошилась, отваливалась. Вскоре обнажилась кирпичная кладка, причем было видно, что прямоугольник внизу, размером приблизительно метр на полтора, заделан более новым кирпичом. Это явно был заложенный камин.

— Ну, благословясь! — Петькин отец взял ломик и попробовал поддеть один из верхних кирпичей новой кладки. Кирпич не поддался. — Придется раскрошить, а уж другие как-нибудь подцепим через дырку и выковыряем! — Он принялся дробить кирпич сначала ломиком, потом стамеской и молотком. — Боюсь, через каминные трубы гул пойдет по всему дому. Как бы соседи скандал не подняли!

Ребята кинулись ему помогать, вооружившись кто чем. Поскольку места всем не хватало, они плотно прижались друг к другу. Возник легкий затор. Потом они разобрались, стали работать по очереди, и дело пошло веселей.

Первый кирпич красной жесткой крошкой и осколками сыпался на пол. Слой кирпича становился все тоньше и тоньше, еще один удар — и появилась черная дыра. Котельников-старший взял ломик, просунул его в дыру и попробовал подковырнуть кирпич изнутри. Послышался треск — и изувеченный кирпич вылетел, увлекая за собой еще два, крепко спаянных с ним строительным раствором.

— Надо ломать аккуратней, чтобы легче потом было восстанавливать, — сказал Петькин папа.

Кирпичи стали выскакивать один за другим. Ребята подхватывали их, передавали друг другу, складывали аккуратным штабельком в другом углу. Скоро почти все пространство камина было открыто.

Бимбо отчаянно залаял и подскочил к камину, пытаясь всунуть морду в открывшийся проем. Пса явно раздражало что-то находившееся в самом низу — он припадал к полу, наклонял морду. Ребята и Петин отец заглянули внутрь. Там лежало совсем сухое птичье гнездо, а в нем — два маленьких скелетика.

— Так вот что чуял Бимбо! — воскликнул Петя. — Видно, птицы свили себе гнездо в дымоходе, когда камины и печи заделали и дым перестал идти! И то ли гнездо само сорвалось, то ли на птиц кошка напала… Ты учуял через стену погибших птенцов, да, Бимбо? Ну и нюх у тебя!

Бимбо зарычал, задрав голову. Ребята прислушались. Им показалось, что наверху слышны какие-то шорохи. Потом до них донеслось отдаленное мяуканье.