|
Киль, конечно, смотреть потом надо будет, ведь мы со всей дури налетели… Ну, и мотор заглох от такой встряски, да он вообще трудился из последних сил, вот его, родимого, этот подвох и доконал… Ну, и набок нас малость повело, потому что, видно, что-то киль держит. Может, зацепились между камнями, может, ещё что. Освободимся! И мотор запустить попробуем. Пусть только отдохнет малость, пока мы все осмотрим. А если ветер окрепнет, то мы возможно, и без мотора справимся… Пусть плывут куда подальше, с глаз долой! Чем меньше мы их будем видеть, тем лучше! Только скажите им, что за разбитый иллюминатор и за топливо израсходованное мы с них слупим, да и за ремонт яхты тоже, если ремонт потребуется.
— Да, и ещё спросите у них, как они с сомом разобрались, — сказал я. — Да, конечно, с этим гигантским сомом, — кивнул Павел. — Чудные дела творятся! — ухмыльнулся Сергей. — Только-только они нас уничтожить были готовы, и вдруг мы уже ими командуем и условия ставим. Жду не дождусь узнать, что произошло! Через пять минут оставшаяся пятерка бандитов отчалила прочь на оставшемся катере. Уплывали они хмурыми и подавленными, и даже мотор у них кряхтел и постанывал, будто жалуясь на судьбу. Мы какое-то время смотрели им вслед, а Павел проговорил: — Да, насчет сома. Говорят, Патрушев — это тот, который в тебя стрелял и который сбежал — твердил им про колоссального сома, ушедшего от него и даже дико его напугавшего, но сами они этого сома не видели. — Да, конечно, — кивнул я. Мы перевели дух, мысленно собираясь с силами, и Сергей нырнул, чтобы посмотреть, насколько крепко засела яхта. Результаты осмотра обнадежили: если мотор заработает, то, дав задний ход, мы снимемся с мели довольно спокойно, особенно если ветер будет помогать. Понятное дело, прежде всего мы занялись освобождением яхты, отложив все остальное на потом.
Глава одиннадцатая Что было и что будет
Прошло около двух часов. Мы, освободившиеся из плена мели, шли дальше и дальше на северо-восток, вместо того, чтобы возвращаться в юго-западный угол Рыбинского моря. Дело в том, что, сверившись с лоцманскими картами и атласом судоходных путей, сделав необходимые расчеты, Павел обнаружил: во время безумной гонки мы забрались на север очень далеко, и, сбившись с главного фарватера, выскочили как раз на Колмовские мели. Нам ещё повезло, что мы нарвались не на самое поганое место этих мелей, потому что иначе наше дело точно было бы швах. А так, мы не без натуги, но вполне благополучно сползли с мели, дав задний ход и применив кой-какие моряцкие хитрости (я гордо говорю «мы», а не «телевизионщики», потому что мы тоже помогали по мере сил; только Алик мог помогать лишь советами, из-за своей ноги; он сам подшучивал над этим, говоря, что ему досталась «классическая руководящая и направляющая роль»). А от Колмовских мелей было рукой подать до затопленной церкви Козьмо-Дамиана, хоть и сильно разрушенной, как нам говорили, но все равно производящей сильное впечатление, даже под водой. А дальше — правда, сильно дальше, километрах в тридцати — торчит из воды колокольня затопленной церкви затопленного местечка Любец. Но тридцать километров для хорошей яхты не такое уж расстояние. И телевизионщики все равно собирались сплавать на северо-восток Рыбинского моря, как раз чтобы заснять и церковь Козьмы-Дамиана, и колокольню, посвятив этому походу день, а то и два. Вот они и решили, что, раз уж так сложилось, то сплаваем и снимем все, что надо, чтобы потом не возвращаться в эти места по новой. И мы пошли на северо-восток, и судов встречали по пути полным-полно от рыбацких лодок до огромных сухогрузов, и «метеоры» встречали, и патрульные катера. Просто удивительно, куда все подевались, когда мы удирали от погони, и в какую это «мертвую зону» мы попали. |
