— Ну! — восхищенно произнес Пацулка.

— А еще мы узнали, — подхватил отец, — что наши дети прокололи шины экскурсионного автобуса и так напугали магистра Потомка, что он навсегда убежал из Черного Камня.

— Ну и бабы! — одобрительно прошептала Ика.

— И это еще не все, — продолжала мама чуть ли не со слезами в голосе. — Нам рассказали, что сегодня утром Ика и Катажина спрятали собачку панны Эвиты, чем довели бедняжку до истерики, а Брошек с Влодеком затеяли драку с паном Адольфом, и тот, возмущенный и оскорбленный, уехал на первой попавшейся машине с какими-то неизвестными мужчинами.

Дольше спокойно выслушивать эти сенсации никто не смог. В столовой поднялся дикий шум. Восклицания типа «клевета!» и «во дают!» перемежались взрывами оглушительного хохота и рычаньем Пацулки, которого еще никто никогда не видел в состоянии такого безудержного веселья.

— Бедный Адольф! — хихикал Брошек.

— И вы поверили этим сплетням? — кричала Ика. — Как не стыдно!

— Он возмутился! Оскорбился! — восклицал Влодек. — Ой, не могу! И уехал! Уехал…

— Ох… — задыхалась от смеха Катажина. — Пацулка… с Толстым… а мы… ха-ха-ха… напугали магистра…

— Ой, не могу! — стонал Влодек.

А Пацулка блеял. Блеял голосом старого рехнувшегося барана.

Тут необходимо отметить, что неожиданный взрыв возмущения под аккомпанемент блеянья и безудержного смеха совершенно огорошил родителей. С минуту они тупо смотрели друг на друга, а затем в полной растерянности уставились на юных преступников.

Ибо так вести себя могли только люди ни в чем не повинные. Люди с кристально чистой совестью. Больше того: и отец, и мать, повторив принесенные «доброжелательными» кумушками вести, почувствовали, как нелепо (если не сказать по-идиотски) они прозвучали в этом доме и в присутствии этих детей.

— Мне кажется… — шепнул отец.

— Я почти уверена, — тоже шепотом сказала мать.

— Боюсь… — начал отец.

— …что мы позволили этим бабам себя обдурить, — закончила мать.

В этот момент в столовой на мгновение случайно воцарилась тишина, и последние слова был всеми услышаны.

— Да, — сказала Ика. — Так оно и есть.

Родители переглянулись.

— Гм? — спросил Пацулка.

— Говори, — подтолкнул отец маму. — Ты же просила тебя не перебивать.

Мама вздохнула.

— Хорошо, — сказала она. — Мы готовы извиниться за оскорбительные подозрения…

— А также за несправедливые обвинения, — сурово добавила Ика.

— …а также за несправедливые обвинения, — послушно повторила мама. — Но при одном условии. Мы хотим услышать исчерпывающие разъяснения.

— Я подозреваю, — умильным голосом заметила Альберт, — что с этого следовало бы начать.

— Полегче! — одернула ее Ика. — Все-таки они мои родители. Да и остальные им тоже кое-чем обязаны. Я не позволю над ними издеваться.

— Вот именно! — так убежденно воскликнул отец, что даже мама не удержалась от смеха.