Один Брошек, хотя и дулся на Ику, испытывал душевный подъем, если не сказать, что был счастлив.

Он даже немного отстал, чтобы еще раз заглянуть в газету. Правда, в редакции, как водится, сильно сократили и подправили первоначальный текст, но ведь напечатали же!

— Меня напечатали, — шепнул сам себе Брошек.

И перечитал заметку в пятый раз.

«НЕОБЫЧАЙНОЕ ОТКРЫТИЕ!» — как мы помним, гласил заголовок. А дальше мелким, но четким газетным шрифтом было напечатано:

Как нам стало известно, в районе Соколицы, на хуторе Черный Камень, сделано необычайное открытие. Известный историк искусств, доцент Ягеллонского университета д-р М. З., осматривая давно заброшенную часовенку, обнаружил в ней настоящее сокровище — творение, несомненно вышедшее из мастерской одного из интереснейших народных художников-примитивистов. Специальная комиссия, состоящая из историков искусств и этнографов, намерена в ближайшее время определить его происхождение, а также обезопасить от непрошеных «коллекционеров». Мы надеемся, что вскоре собрание одного из наших музеев пополнится новым, весьма ценным экспонатом. Совершенное д-ром М. З. открытие подтверждает наше предположение о том, что на территории южных воеводств ждет своего часа еще множество творений искусства, являющихся подлинными шедеврами национальной культуры.

«Да, — подумал Брошек, — хорошо написано. Все как нужно: сокровище обнаружено, но меры безопасности еще не приняты; экспонат представляет несомненную ценность, но еще не изучен комиссией; его необходимо охранять от непрошеных коллекционеров, но пока охрана не установлена. Надо думать, такая заметка сразу привлечет этих самых непрошеных коллекционеров».

И тут Брошек с громким всплеском вернулся к действительности. Заглядевшись на текст заметки (такой хитроумной и, главное, напечатанной!), он не заметил, как сошел с шоссе на обочину, а с обочины шагнул прямо в полную глинистого жидкого месива и лягушек канаву.

— Над кем смеетесь? — рявкнул он, карабкаясь по скользкому склону. — Над собой надо смеяться!

— А нам приятнее над тобой! — заливалась Ика; по лицу ее, смешиваясь с каплями дождя, текли слезы.

Тем не менее она протянула Брошеку руку таким грациозным и милым движением, что вся его злость немедленно улетучилась и вокруг словно немного посветлело, хотя на самом деле новый порыв северного ветра принес тяжелый вал свинцовых дождевых туч.

С моста, на который ребята теперь вступили, уже были видны дом и веранда, а на веранде — синий свитер Катажины.

Влодек с облегчением вздохнул: приветственный взмах Катажининой руки означал, что все в порядке. Значит, в окрестностях часовни пока еще никто не появился, а Толстый, вопреки ожиданиям, ничего плохого не сделал.

— Все в порядке, — пробормотал Брошек и помахал Катажине пачкой газет. Она поняла: потрясла сплетенными над головой руками.

— Мне с самого начала было ясно, — сказал Брошек, останавливаясь и глядя на побуревшие, как всегда перед наводнением, волны, — что Толстый не имеет к этому отношения. У него слишком глупый, слишком неотесанный вид.

— Э-э, — тихо засмеялся Пацулка, и Брошек, конечно же, немедленно заткнулся.

— И все равно он ужасно противный, — сказала Ика. — Достаточно посмотреть на его ручищи. А лицо! А глаза! Сущий бандит! Ой, вода-то как поднялась. Еще, не дай Бог, сорвет мост…

В этот момент до ребят донеслись какие-то смешные звуки. Это пыхтел, фыркал, давился от кашля, но тем не менее упорно катил вперед на своих тонких колесах мопед.