Вы знаете, — мгновенно подхватила Йола, — я уже говорила мамусе, что в следующем году нужно будет поселиться у вас.

Сложив губы бантиком, экономка благодарно улыбнулась девочке.

Это очень мило с твоей стороны. Не знаю только, будут ли свободные комнаты.

Нельзя ли посмотреть комнаты? Похоже, они очень удобные…

— Тебе повезло, — заметила экономка, позвякивая ключами в складках платья, — постояльцы как раз пошли на пляж…

Йола почти уже уверилась, что выполнит задание. Она чувствовала, что снискала расположение экономки и сумеет вытянуть из нее сведения о странных постояльцах. Когда по темной лестнице они взбирались на второй этаж, Йола несмело поинтересовалась:

Ваши жильцы, наверно, из Варшавы?

Нет, из Вроцлава.

Кажется, один из них художник.

Художник, — с ноткой гордости в голосе ответила экономка. — А какая у него шевелюра… как у Шопена или Бальзака… Настоящий художник… Даже штаны в заплатах. А как рисует! Показал мне акварель, которую нарисовал вчера в замке. На ней все будто настоящее. Это великий художник. А тот человек, что приехал сегодня, поселился вместе с ним.

Они были уже в тесном свежепобеленном коридорчике. Экономка остановилась у двери и, толкнув ее, вошла в комнату, а Йола задержалась на пороге. — Какая прекрасная комната, —сказала она с деланным восхищением.

Ее взгляд тем временем быстро обшаривал помещение в поисках брезентового чехла. У стены стоял нераспакованный чемодан, а на столе лежал изящный кожаный несессер. Мешка нигде не было видно. Йола почувствовала разочарование, но все-таки не потеряла надежды.

— Ваши постояльцы, наверно, приехали надолго, если привезли с собой так много вещей, — заметила она как бы между прочим.

— Очень милые люди, — подхватила экономка. — Заплатили сразу за две недели вперед и сказали, что, возможно, останутся до конца месяца.

Им, видно, очень понравилась комната? — Они были в восторге.

Я тоже. А нельзя ли посмотреть и вторую?

— Сейчас покажу. Вторая поменьше, а живет в ней это чучело…

Какое чучело?

Да вот эта мамзель, что с ними приехала, — скривилась экономка, всем своим видом выражая досаду и раздражение. — Мужчины очень милы, а эта… похожа на огородное пугало. А уж намазана-то, напудрена… да еще и волосы выкрасила под серебро. Ты видела когда-нибудь что-либо подобное? Под серебро!

Подседину, — робко поправила Йола. — Это сейчас модно.

Впервые за все время экономка повысила голос:

— А если так модно, то сидела бы себе во Вроцлаве и не приезжала в наш приход! Когда ее увидит ксендз, он обомлеет. Я бы ее сюда не пустила…

— Хорошая комната. Даже еще лучше, чем первая, — перебила ее Йола, которой надоело выслушивать шпильки по адресу молодой женщины. Но экономка продолжала сердито:

— Я бы ее сюда ни за что не пустила, и только из симпатии к этому художнику…

Йола обшаривала глазами комнату, в которой царил неописуемый кавардак. Постоялица вытряхнула на кровать все содержимое своего чемодана. Ее белье и верхняя одежда были разбросаны по стульям либо валялись прямо на полу. Посреди стола торчал раскрытый несессер, словно рыба с выпотрошенными внутренностями. Сильно пахло духами. Однако брезентового чехла и тут не было видно.

«Может, этот задавака, шеф детективов, посмеялся надо мной? — растерянно подумала Йола. — Просто выдумал? Что будет, если я не справлюсь с его заданием? Меня не примут в Клуб…» Эта удручающая мысль подтолкнула девочку к решительным действиям.