. Очень часто они получали вольную по возвращении из военных походов, но оставались при своем господине! И ещё их награждали так, что они вполне могли позволить себе купить и мельницу и лесопилку — особенно если сами были выходцами из мельничьей семьи! Теперь допустим — всего лишь допустим — что Кутилин решил уничтожить все следы прежнего здания, и на земле и в памяти людской. К кому бы он обратился за помощью, как не к самому преданному слуге? Которому он даже может доверить тайну клада, зная, что тот этой тайной не злоупотребит! И кстати, насчет богатого и пользующегося особым покровительством графа мельника ни у кого не возникнет вопросов, почему ему дают вольную и откуда у него такие деньги и права, чтобы строиться на месте одной из старых графских усадеб. Я тебе скажу, что Кутилин все продумал идеально! Смотри, Кутилин и денщик, он же мельник…
— Ой, прекрати! — мой брат зажал уши ладонями. — Не спорю, все, что ты говоришь очень интересно, но я уже понял, о чем ты! От всех этих выкладок и размышлений у меня уже в голове звенит! То ли от переизбытка мыслей, то ли от голода. Оказывается, когда много думаешь, это отнимает сил намного больше, чем все катания на каруселях и американских горках, и даже чем футбол гонять! Давай перекусим, а? И, пока мы не подзаправимся, ни слова о Кутилиных, мельниках, червонцах, заброшенных домах и прочих загадках!
Я охотно согласился, потому что и сам начинал чувствовать жуткий голод. Действительно, от всех загадок и ответов голова распухла так, что уже ни о чем не хотелось думать. Я бы наверно, даже два и два сложить в тот момент не сумел…
Словом, мы вернулись в парк аттракционов и устроились на открытой веранде летней кафешки, взяв по порции жареных сосисок с картошкой, по «Пепси-коле» и по стаканчику шоколадного мороженого.
Несмотря на всю свою решимость держаться подальше от любых разговоров, касающихся расследований, версий и поиска сокровищ, пока мы не отвалимся от стола, мой брат первым вернулся к этой теме, не успели мы и сосиски доесть.
— Послушай, — сказал он. — Ведь мы собираемся сами найти эти золотые червонцы, верно?
— Разумеется! — сказал я. — А что?
— Да вот никак не пойму, честно ли это будет, — задумчиво проговорил Ванька. — Я хочу сказать, что раз Пижон — нынешний граф Кутилин, то, наверно, законным владельцем клада является он, и нехорошо будет, если мы его опередим и присвоим его наследство. Как по-твоему?
— Верно, мы оказались бы ничем не лучше монахов, если бы вздумали грести под себя, — кивнул я. — Но кто тебе сказал, что мы собираемся заграбастать сокровище? Нет ничего нечестного в том, чтобы искать сокровище, если мы собираемся передать его наследнику старого графа. И не забывай, что сперва мы к тому же выручим этого наследника из лап монахов! Мы ведь ищем сокровище не из жадности, а просто потому что будет классно его найти — и ещё потому что мы добиваемся справедливости!
Ваньку эти объяснения вполне успокоили.
— Тогда все в порядке! — сказал он. — Как по-твоему, он даст нам два или три червонца? Не для того, чтобы мы их продали и разбогатели, а для нашей коллекции. Ведь это наверняка очень редкие монеты, и немногие коллекции могут ими похвастаться!
— Думаю, он просто обязан дать нам монету-другую для коллекции, учитывая, как много мы сделаем, чтобы его спасти, — сказал я. — Впрочем, поживем — увидим.
— Верно, поживем — увидим! Я не собираюсь требовать с него больше, чем будет ему по карману, — великодушно согласился Ванька. — Может быть, его семья решила выкопать клад, потому что они впали в жуткую бедность, или на них «наехали» из-за какого-нибудь крупного долга, и даже одна-единственная монета значит для них очень много… Ой, смотри, отец!
Это и правда был отец, явно выглядывавший нас по территории парка аттракционов. |