— Верно, — согласилась Сирина. — Если Алатея говорит, что беспокоиться не о чем, значит, так оно и есть. Она будет держать нас в курсе дел, как всегда.

Граф, казалось, хотел что-то сказать, но ему помешали приглушенные крики и глухие звуки ударов, доносившиеся из холла. Он прикоснулся губами к виску Алатеи, наклонился, чтобы поцеловать в щеку Сирину, и, расправив плечи, направился к двери.

Сирина и Алатея не спеша последовали за ним. От двери столовой они могли наблюдать за тем, как потасовка завершилась благодаря вмешательству графа.

— Он замечательный отец, — сказала Сирина, когда граф выпроводил сыновей через парадную дверь и сам последовал за ними.

— Знаю, — улыбнулась Алатея. — Чарли тому подтверждение — в нем удивительно сочетается все лучшее, что есть в вас обоих.

Сирина, польщенная такой оценкой ее сына, соглашаясь, наклонила голову:

— Но в нем, следует заметить, есть и большая доля твоего здравого смысла. Благодаря тебе, моя дорогая, следующий граф Морвеллан будет знать, как обращаться с деньгами.

Они рассмеялись, понимая, что это правда. Чарли — красивый, добродушный, спокойный — никогда не будет высокомерен с теми, кто стоит ниже его на социальной лестнице, но он не станет и игрушкой а руках более сильных людей. Уже сейчас не менее часа в неделю он проводил в обществе Алатеи в конторе, и так продолжалось несколько лет. В свои девятнадцать Чарли отлично понимал, как следует с успехом вести дела и управлять имением.

— Из него получится замечательный граф, — повторила Алатея.

Чарли, Джереми, Мэри, Элис и Огаста — все они вместе были причиной того, что она затеяла всю эту историю с графиней.

Взяв из рук Мэри шляпку, Алатея повернулась к зеркалу.

— Собираетесь прогуляться? — Сирина оглядела дочерей критическим взглядом.

— Да, в парке у Линкольнс-Инн-Филдс. Деревья там высокие, трава зеленая и хорошо ухоженная, и никогда не бывает людно.

— Ты права. Но что за странное место ты выбрала для прогулки?

Алатея только улыбнулась и последовала за Мэри и Элис вниз по ступенькам.

Габриэль обнаружил бронзовую пластинку с надписью «Терлоу и Браун» на южном фасаде судебной палаты Линкольнс-Инн. В окруженном прямоугольным двором, вымощенным булыжником, здании помещались исключительно юридические конторы и консультации. Массивные стены с регулярными интервалам перемежались просторными проходами под высокими арками, и через каждый можно было проникнуть на широкую лестницу, ведшую внутрь.

Справившись по книге, в которой были зарегистрированы все юристы канцлерского суда, Монтегю направил Габриэля в Линкольнс-Инн, описав это здание как небольшое по размеру, старое и ничем не примечательное. Поднимаясь по лестнице, Габриэль размышлял о том, что, случись ему быть мошенником и вымогателем, он, дабы усыпить подозрительность инвесторов, непременно бы прибег к посредничеству такой фирмы, как «Терлоу и Браун», славящейся непоколебимой честностью, юристы которой даже на смертном ложе не открывают доверенных им тайн.

Контора «Терлоу и Браун» помещалась на втором этаже, в торцевой части здания. Добравшись до массивной дубовой двери, Габриэль повернул ручку и, не спеша войдя в небольшую приемную, огляделся.

Отгороженный невысокими перилами от остальной части комнаты, старый клерк работал за стоявшим на возвышении письменным столом и в то же время зорко следил за входом в узкий коридор, ведущий в глубь конторы.

— Чем могу служить? — спросил он и тут же принялся хмуро листать тетрадь, в которой, очевидно, были перечислены лица, имевшие право на свидание с его патронами. — Вы записаны на сегодня?

С выражением благожелательной скуки на лице Габриэль закрыл за собой дверь, отметив про себя, что на ней не было никаких задвижек, только один большой тяжелый замок.