В лабиринт его влекло любопытство: можно было повторить уже известный путь и ничего не найти или же попасть в совершенно незнакомую комнату; именно так и случилось однажды ночью, когда ему захотелось еще раз поддаться чарам блудницы. Посреди той комнаты он увидел небольшую клетку. В ней стоял на четвереньках, скрючившись, человечек ростом с маленького ребенка, но больше похожий на звереныша. Он был страшно изуродован: нос и уши отрезаны, глаза выколоты, кожа на локтях, боках и коленях содрана. Рядом с клеткой на табурете сидел старик в длинном белом с узорами одеянии. Он протягивал несчастному калеке на кончике палки кусок колбасы, но так, чтобы тот не мог схватить его губами и всякий раз ударялся обезображенным лицом о прутья клетки.

— Молодец, Телесфор, скоро научишься, — хихикал Хозяин Табурета. — Терпение — единственная человеческая черта, которая у тебя осталась.

— Почему вы это делаете? — робко спросил он, сглотнув слюну. — Зачем?

— Говорят, я когда-то был Лисимахом. Тираном. Так меня назвал Сенека. Но это неправда. Я — сон всех философов. И безумцев. Если ты, деревенский дурачок, понимаешь, что все эти названия и имена значат!

Произнося эти слова, Хозяин Табурета залился смехом, кусочек колбасы упал на пол клетки, и уродец по имени Телесфор всосал его в рот. Только сейчас стало видно, что и язык у него отрезан.

Той ночью, в ужасе убегая по коридору подальше от Хозяина Табурета, он потерял дорогу и не успел вернуться к утреннему обходу Инез. Но даже электрошок и уколы, которые ему назначили, были не такими страшными, как то, что он увидел.

Иногда он натыкался на людей из фильмов. Лысый полицейский, лейтенант Коджак, не переставая сосать леденец, допрашивал блудницу.

— Ты здесь сгниешь, сука, — орал он, — за щепотку украденной дури!

Блудница плакала, спрятав лицо в ладони. Он пошел дальше и попал в комнату, где двое шахматистов в пижамах разыгрывали партию.

— Чего тебе надо? — спросил, увидев пришельца, первый.

— Отстань от него, — сказал второй, — все равно ему не постичь нашей тайны!

— А в чем она, ваша тайна? — набравшись смелости, спросил он.

— В том, что никакой тайны нет, — рявкнул первый.

— Мы испробовали уже все возможные варианты, — любезно объяснил второй. — Неправда, что несть им числа. Их невообразимо много, но конец есть.

— Конец нашей игре — мы уже никогда больше ее не начнем, — вздохнул первый.

Он открыл глаза и выплюнул изжеванную травинку. Горели лоб и щеки, обожженные солнцем. О чем ему горевать? Ведь завершив свою миссию, он сможет в любой момент вернуться в дом на холме и потом по ночам наведываться в старую прачечную, откуда расходятся коридоры. Он встал, отряхнул костюм и пошел по валу к спускному шлюзу. Там плавало семейство уток: мать и семеро птенцов. На берегу сидел с удочкой мужчина в футболке с таким же рисунком, как на длинном одеянии Хозяина Табурета. А может, это он и есть? Днем удит рыбу, а по ночам мучает Телесфора. На всякий случай он замедлил шаг и долго всматривался в затылок рыболова, сжимая оружие в кармане пиджака. Он видел в кино, как это делается. И ни секунды бы не колебался, если бы парень с удочкой не повернулся к нему и не спросил: «Огонька не найдется?» Он пожал плечами и пошел дальше: это не был Хозяин Табурета.

Когда он подходил к остановке, с главной дороги с воем сирен свернули «скорая» и полицейская машина.