Роман старался не общаться с братом не только из-за личной неприязни, но еще и потому, что Игнат – врач, чьей специализацией были органы дыхания. Легкие! Он лечил больных с пневмонией и какое-то время даже с туберкулезом. Словом, Игнат лечил людей, чьи легкие были поражены чем-то таким… опасным и страшным! Пациенты, перенесшие грипп и ковид и получившие осложнения, как поняла Алиса, – как раз именно его пациенты.

А это значило, что Игнат – тоже опасный. Разносчик всяких вирусов и бактерий, раз он с ними сталкивается каждый день. Так считал Роман.

Конечно, нехорошо шарахаться от родственника только на том основании, что тот работает с заразой, но и радости от этого общения тоже никакой.

Роман никогда не показывал своей неприязни ни к Игнату, ни к кому-то еще, иначе он мог просто потерять свой авторитет как Мастер. Но Алиса-то знала обо всех сомнениях и страданиях мужа. И сама тоже незаметно сторонилась Игната все эти годы. Даже не из-за потенциальной возможности подхватить от него какую-нибудь инфекцию, а просто она терпеть не могла этого человека. Очень тяжелого в общении, чего уж там…

Алиса ходила по гостиной, беседовала то с одним гостем, то с другим, потом вспомнила про детей Галины – наверное, им надо отнести перекусить.

Хозяйка взяла широкую плоскую тарелку, принялась специальными щипцами накладывать на нее разнообразные рулетики, приготовленные Ниной.

– Что-нибудь случилось? – вдруг спросили рядом. Алиса повернулась – неподалеку стоял Игнат, с бокалом шампанского в руках. И внимательно смотрел на нее.

– Ничего не случилось, – преувеличенно бодрым голосом произнесла Алиса. А сама подумала: «Надо же, заметил! Ох, нет, нельзя раскисать… у меня на лице все написано! Ради Романа придется держаться…»

И она немедленно улыбнулась.

– Ты уверена, что все в порядке? Я бы давно в этом дурдоме спятил, – сказал Игнат.

– Зачем же ты сюда ходишь? – не выдержав, раздраженно спросила Алиса.

– Маменька потребовала. Потому что одной, без спутника, ей вроде как неудобно… Да и обратно мне ее на себе тащить, а то я не знаю. Ты ее каблуки видела? А брусчатку на центральной площади – видела?

Это все были риторические вопросы.

Алиса не собиралась вступать с Игнатом в прения, но, наверное, напряжение последних дней дало о себе знать. Потому что она взяла да и спросила с совершенно несвойственной ей прямотой:

– Игнат, а почему ты наш дом дурдомом назвал?

– А разве не так?

– Нет, – мрачно возразила она.

– Он же чокнутый.

– Кто?

– Твой муж.

– Ты называешь Романа чокнутым?!

– Я не специалист, конечно, но у него явно какие-то психические сдвиги. А ты ему подыгрываешь. Усугубляешь его состояние, то есть…

– Ты же не специалист в этой области! В психиатрии! Как ты можешь разбрасываться диагнозами?! Ты же… этот… – Алиса сбилась, пытаясь вспомнить слово.

– Пульмонолог. Если точнее – физиопульмонолог. Но, в общих чертах имею представление и о прочих разделах медицины, поверь… Да пусть Ромочка хоть сто раз псих, но ты-то ему зачем подыгрываешь? – скривился Игнат и стал похож на какого-то злого тролля из детской сказки – с этим носом, с прядями волос, завитками, падающими ему на лоб, изогнутыми, словно в какой-то смертной муке губами… И уши, уши у него еще торчали, тоже какого-то «тролльского» вида…

– Роман не псих, – спокойно произнесла Алиса. – Психи не пишут книги и не проводят выступлений при битком набитых залах.