— Смотри! — тихо произнес Юэн.

Джуд удивленно ахнула. В ярком свете на дальнем конце поляны кружил большой рой мотыльков. Взявшись за руки, они поспешили к ловушке.

— Да здесь их сотни! — вскрикнула Джуд.

— Я же говорил. Где блокнот? Вот, держи. Еще карандаш и фонарик. И сейчас мы посмотрим.

Он деловито встал на колени и вынул один лист акрилового стекла. Десятки мотыльков сидели на яичных решетках, расправив красивые крылышки, словно леди в кринолинах.

— Взгляни! Что это? — воскликнула Джуд, показывая на большого мохнатого золотистого мотылька.

— Бражник. Его гусеница ужасно много пьет. Запиши его.

Она старательно записала.

— А это обычный изумрудник. Маленький ярко-зеленый. Два крапчатых, три атласно-белых.

— Они потрясающие! Больше всего мне нравятся.

— Вот еще два. И гляди на этого. Слоновий ястреб.

— Великолепно!

Она смотрела на большое, мохнатое, розовое с коричневым создание, закружившееся в безумном танце, прежде чем сесть на акриловое стекло.

Юэн отложил яичную картонку и взял другую.

— Эти маленькие более примитивны. Они известны как микромотыльки в противоположность более эволюционно развитым макромотылькам. А, вот оно. — Юэн пошарил в сумке с пластиковыми мешочками для образцов и, вынув один, показал Джуд крошечное, ничем не примечательное насекомое. — Я рад, что заполучил эту пинеллу. Она живет на соснах, что доказывает мою теорию миграции мотыльков. Этот паренек, должно быть, пролетел немалое для него расстояние. Здесь поблизости нет сосен, только рядом с деревней.

— Как же он доберется домой?

— Боюсь, не доберется. Взрослые мотыльки живут не слишком долго. Выйдя из коконов, они очень быстро спариваются, и на этом дело их жизни завершено.

— Все эти усилия только для того, чтобы стать мотыльком, спариться и умереть? Ужасно!

— Разве? — Юэн сделал вид, будто изучает пинеллу. — А мне идея по душе.

Джуд рассмеялась.

— Смотри!

За кругом света стоял непроглядный мрак, и все больше мотыльков падали на простыню за коробкой или бешено кружились вокруг лампы. Многие попадали в коробку и недолго порхали там, прежде чем заползти в яичную ячейку, готовые к идентификации. Юэн называл каждого, и Джуд старательно записывала иностранные слова на слух, если не знала правильного написания.

К одиннадцати часам она записала пятьдесят шесть названий. К полуночи у них было сто десять.

— Невероятно! — ахнула Джуд, когда они в последний раз пересчитали записи.

— В разное время года прилетают разные виды. Только в этих лесах я после приезда сюда обнаружил почти пятьсот.

— Не представляла, что их столько.

— В Англии их две тысячи семьсот видов. И только шестьдесят четыре наименования бабочек. Если мы теряем один или два вида из-за смены климата или других причин, все равно находим новые.

— Ты систематизируешь результаты?

— Конечно. В округе есть клуб любителей мотыльков, и мы делимся полученными знаниями. А теперь, думаю, мы увидели достаточно. Подними фонарь, я выключу лампу, и мы все уберем.

Джуд старалась держать фонарь повыше, пока Юэн ловко разбирал ловушку и вытряхивал мотыльков, упорно отказывающихся покидать яичные картонки или простыню. Мотыльки лезли повсюду: в волосы, одежду, и они старательно чистили друг друга, смеясь и целуясь, прежде чем все собрать и нести к машине.

Высоко в небе последние клочья облаков уносились вдаль.

— Взгляни на звезды! — вскрикнула Джуд. — О, взгляни на звезды!

Они стояли обнявшись, глядя на сияющий в небесах свет.