Каролина пытается протестовать:

– Тебе нет никакой необходимости платить за меня. В таком случае я могу точно так же пригласить тебя.

– Но ведь это не я приглашаю тебя, Каролина. Это Карл VII просит Иоанну, свою спасительницу, отужинать вместе с ним, – произносит Давид с такой серьезной миной, что Каролина не может не рассмеяться.

– Ах вот так? Тогда другое дело. Тогда ладно. Иоанну легко соблазнить на вкусненькое.

– Так договорились? Карл приглашает Иоанну, да?

Но взгляд у Давида хитрый. Каролина чувствует подвох и отвечает:

– Договорились, если ты позволишь мне самой за себя заплатить…

Тут Давид всерьез рассердился. И обиделся.

– Я думал, мы пойдем в ресторан, чтобы отметить праздник. А не затем, чтобы обсуждать, кто заплатит по счету.

– Но ведь мы и не будем этого обсуждать. Кстати, я и не собиралась платить по всему счету. Только за себя.

Давид вздыхает и мрачнеет.

– Ну почему современные девушки так скучны? Либо они строят из себя образец добродетели и их даже в кафе не заманишь, либо они участвуют в женском движении и стремятся показать, что способны сами заплатить за свой ужин. Почему бы им не стать чуть-чуть беспечнее? Ведь нельзя все время думать о деньгах. Тебе так не кажется?

– Нет, а о чем сейчас, по-твоему, надо думать?

У Давида сделалось такое грустное лицо, что Каролина едва не разозлилась.

– Я хочу показать тебе, как я восхищаюсь тобой. И ничего больше.

Каролине вдруг стало стыдно. Давид говорил совершенно честно.

– Разве я не могу тобой восхищаться? – спросил он и посмотрел на нее нежным взглядом.

– Конечно, можешь. Прости.

– Никаких извинений. Это лишнее. Ты всегда была мне удивительно хорошим другом. А у меня так мало возможностей отблагодарить тебя. И сейчас я хочу предложить тебе бокал шампанского. Старинного вина из французского местечка Дом-Реми в приходе Тула.

Невероятно!

Кто бы мог устоять перед этим?!

Они проводят на редкость удачный вечер. Веселый. И грустный одновременно. Они то смеются, то плачут. Они прощаются не только со своими ролями. Они прощаются и друг с другом.

Теперь их пути разойдутся.

Дело в том, что Давид должен расстаться с Эдит. Но пока он в Стокгольме, это трудно. Разумеется, между ними будет все кончено. Эдит сама так захотела. Но она не отпускает Давида, постоянно напоминая ему о своем существовании. У Давида больше нет сил это терпеть. Поскольку он все еще испытывает к ней чувство.

– Но как же театр? Если ты уедешь из Стокгольма?

– Не волнуйся. Я перееду в Гётеборг. Я уже получил предложение. Я проработаю там несколько лет. А затем, возможно, снова вернусь в Стокгольм. И надеюсь, что тогда мы снова будем играть в одной пьесе.

Давид говорит так, только чтобы утешить самого себя, думает Каролина. Ведь ему так же горько, как и ей.

– Почему всему приходит конец, Давид?

– Так и должно быть! Чтобы мы не прирастали к одному месту. Чтобы дать дорогу чему-то новому. Разве не так?

Давид провожает Каролину до дома.

На минуту они останавливаются под фонарем, под тем самым, где Давид в любую погоду простаивал дни напролет, чтобы доказать ей свою любовь.

Теперь эти воспоминания вызывают у него улыбку. У Каролины тоже.

– Видишь ли, нам, мужчинам, частенько бывает нелегко. Нам нужно постоянно что-то доказывать. И себе и другим. Самое страшное – что нас все равно не принимают всерьез. Во всяком случае, если мы посвящаем себя театру.

– А ты думаешь, женщинам проще?

– Конечно, ведь вам, по крайней мере, не приходится постоянно что-то доказывать.