— Что вы хотите со мной сделать?.. — изнемогал чиновник.

— Поначалу мы хотели вас расстрелять, — простодушно отозвался злоумышленник. — То есть насмерть, навсегда. «Я стреляю, и нет справедливости справедливее пули моей». Михаил Светлов. Вы не любитель поэзии, нет? Согласитесь, Павел Максимович, что вы этого заслуживаете. Мир станет добрее и чище. Потом мы решили, что смертный приговор — это преступный гуманизм с нашей стороны. Вы умрете, потом возродитесь в саванне баобабом и будете атмосферу загрязнять. Тогда мы приняли решение нанести вам травмы… хм, различной степени тяжести. Но отказались и от этого — мелко. Идеальное решение предложила моя коллега, и я с ней с радостью согласился. Очень просто и действенно. Готовы, Павел Максимович? Сейчас мы вас приятно удивим.

И охваченный ужасом чиновник обнаружил, что свет фонарей приближается, делается резче, ослепительнее, а в пространстве что-то шевелится, набухает… Чиновник тоскливо и монотонно завыл, испортив воздух.

— Надеюсь, вы поняли, Павел Максимович, — сообщило пространство мужским голосом. — Наш приговор: кастрация. Нам очень жаль, но со стерильностью и обезболиванием в гараже проблемы, поэтому вам лучше потерпеть и помолиться. Dura Lex Set Lex, Павел Максимович, то есть «закон суров, но это закон». Впрочем, вам предоставляется последнее слово.

Чиновник не мог ничего говорить! Слова застряли словно ком в горле, обезумевший чиновник издавал какие-то бессвязные хрипы, брызгал слезами, вертелся, как пескарь на сковороде. А двое приближались, раздался ржавый металлический звук — подобный звуку давно не используемых ножниц!

— Не хочу я к нему прикасаться, — прошептала женщина. — Меня реально стошнит.

— Забыла про ухваты, дорогая? — откликнулся мужчина. — Эти штуки справа, на стеллаже. Прижми ему ноги и держи.

Чиновник почувствовал, что уже не может дергать ногами, их прижали к стене. И снова этот чертов корябающий звук, металл прижался к волосатому животу, пополз вниз… Он издал берущий за душу вопль умирающего лебедя и потерял сознание.

В популярном ночном клубе «Гусь, свинья и товарищи» вблизи площади имени К. Маркса, невзирая на позднее время, было шумно и многолюдно. Известная фирма, занимающаяся поставками и сбытом информационных технологий, отмечала десятилетие своего безбедного существования. Текила и коктейли лились рекой, публика веселилась на широкую ногу. Взрывы хохота и многоголосый гул сотрясали пространство. Практически все столики были заняты, народ толпился у бара. Гремела клубная музыка — такое ощущение, что у исполнителей сгорели все инструменты, остались барабаны и синтезатор, а в голове — две ноты. Но это никого не волновало — на танцполе, в дыму и чехарде огней дружно скакали несколько десятков человек — и стар и млад. Пару минут назад перед публикой пытался выступить приглашенный аниматор, но инициатива не нашла поддержки — прыгать в мешках и прятать под одеждой засушенную рыбу-еж желающих не нашлось. Народ предпочитал стихийное веселье. А если развлекаться «со стороны» — то как-то нестандартно и желательно непристойно, поскольку градус веселья был уже на высоте.

Как раз в разгар самого веселья музыку внезапно приглушили, и задорный голос проорал в динамик:

— Господа, я умоляю вас, освободите, если вам не сложно, центральное место на танцполе! Ну, господа… Наш уважаемый аниматор желает реабилитироваться и обещает незабываемый номер! А ну, брысь из центра окружности, кому сказано!

Публика взревела, и, хотя никто ничего не понял, толпа схлынула, люди сместились к краю танцпола. Включился невидимый механизм, красиво и эффектно приподнялась и отъехала крышка люка, утопленная в пол, заработал подъемник.