|
Но государство так не может делать, я это превосходно понимаю.................... ........................................................ ........................................................ V. ОН НАПИСАН... ........................................................ ........................................................ В этот момент случилось что то странное. В нижней квартире кто то заиграл увертюру из «Фауста». Я был потрясен. Внизу было пианино, но давно уже никто на нем не играл. Мрачные звуки достигли ко мне. Я лежал на полу, почти уткнувшись лицом в стекло керосинки, и смотрел на ад. Отчаяние мое было полным, я размышлял о своей ужасной жизни и знал, что сейчас она прервется наконец. В голове возникли образы: к отчаянному Фаусту пришел дьявол, ко мне же не придет никто . Позорный страх смерти кольнул меня еще раз, но я его стал побеждать таким способом: я представил себе, что меня ждет в случае, если я не решусь. Прежде всего, я вызвал перед глазами наш грязный коридор, гнусную уборную, представил себе крик замученного Шурки. Это очень помогло, и я, оскалив зубы, приложил ствол к виску. Еще раз испуг вызвало во мне прикосновение к коже холодного ствола. «Никто не придет на помощь», – со злобой подумал я. Звуки глубокие и таинственные сочились сквозь пол. В дверь постучали в то время, когда мой малодушный палец осторожно придвигался к собачке. Именно благодаря этому стуку я чуть не пустил действительно себе пулю в голову, потому что от неожиданности рука дрогнула и нажала собачку. Но вездесущий Бог спас меня от греха. Автоматический пистолет был устроен без предохранителя. Для того чтобы выстрелить, нужно было не только нажать собачку, но сжать весь револьвер в руке так, чтобы сзади вдавился в ручку второй спуск. Один без другого не производил выстрела. Так вот, о втором я забыл. Стук повторился. Я торопливо сунул револьвер в карман, записку скомкал и спрятал и крикнул сурово: – Войдите! Кто там? VI. ПРИ ШПАГЕ Я! Дверь отворилась беззвучно, и на пороге предстал дьявол. Сын гибели, однако, преобразился. От обычного его наряда остался только черный бархатный берет, лихо надетый на ухо. Петушьего пера не было. Плаща не было, его заменила шуба на лисьем меху, и обыкновенные полосатые штаны облегали ноги, из которых одна была с копытом, упрятанным в блестящую галошу. Я, дрожа от страху, смотрел на гостя. Зубы мои стучали. Багровый блик лег на лицо вошедшего снизу, и я понял, что черному пришло в голову явиться ко мне в виде слуги своего Рудольфа. – Здравствуйте, – молвил сатана изумленно и снял берет и галоши. – Здравствуйте, – отозвался я, все еще замирая. – Вы что ж это на полу лежите? – осведомился черт. – Да керосинка... видите ли... – промямлил я. – Гм! – сказал Вельзевул. – Садитесь, прошу вас. – Мерси. А лампу нельзя зажечь? – Видите ли. Лампочка у меня перегорела, а сейчас уже поздно... Дьявол ухмыльнулся, расстегнул портфель и вынул электрическую лампочку, запакованную в серый цилиндр. – Вы так и носите с собой лампочки? Дьявол усмехнулся снисходительно. – Чистое совпадение, – ответил он, – только что купил. Я ввинтил лампу, и неприятный свет озарил комнату. Дрожь моя прекратилась, и я внезапно сказал: – А знаете ли, я до вашего прихода за минуту... гм... слышите, «Фауста» играют... – Слышу! Помолчали. – А я шел мимо, – сказал Дьявол, – ну, думаю, дай, думаю, загляну. |
