— У меня, верно, есть соперник?

— Нет, не найдется второго такого храбреца, который бросил бы взгляд на меня. Но я принадлежу смерти.

Невольно Тремаль-Найк отступил назад.

— Смерти!.. — вскричал он.

— Да, Тремаль-Найк, я принадлежу смерти. В тот день, когда мужчина коснется меня, аркан мстителей прервет мою жизнь.

— Это и есть тайна, о которой говорила ты?

— Да, Тремаль-Найк, страшная тайна. Между нами пропасть, которую не переступить… Это мой рок!.. Что я сделала такого, чтобы быть такой несчастной? Какое преступление совершила, чтобы заслужить такое проклятье?

Взрыв рыданий заглушил ее голос, она залилась слезами.

Тремаль-Найк издал глухое рычание и сжал кулаки с такой силой, что ногти впились ему в ладони.

— Что я могу сделать для тебя? — спросил он, потрясенный до глубины души. — Твои слезы жгут меня! Скажи, что я должен сделать, приказывай — я повинуюсь, как раб. Хочешь, чтобы я похитил тебя отсюда, я сделаю это, даже если придется отдать свою жизнь.

— О нет, нет! — испуганно вскричала девушка. — Это была бы смерть для нас обоих.

— Ты хочешь, чтобы я покинул тебя? Я люблю тебя безумно, но если для твоей жизни нужно, чтобы мы расстались навечно, я разобью свое сердце. Я обреку себя этим на вечную муку, но я это сделаю! Скажи, что я должен сделать?

Девушка молча рыдала. Тремаль-Найк нежно привлек ее к себе и приблизил губы к ее губам, но вдруг снаружи донесся резкий звук рамсинги.

— Беги! Беги, Тремаль-Найк! — вскричала девушка, вне себя от ужаса. — Беги, или мы погибли!

— А! Опять эта проклятая труба! — проговорил Тремаль-Найк, скаля зубы.

— Они приближаются, — торопила девушка прерывающимся голосом. — Если они застанут нас, то принесут в жертву своему ужасному божеству. Беги! Беги!

— Никогда!

— Значит, ты хочешь моей смерти!

— Я защищу тебя!

— Но беги же, несчастный, беги!

Вместо ответа Тремаль-Найк поднял с земли карабин и взвел курок. Девушка поняла, что этот человек непоколебим.

— Сжалься надо мной! — умоляла она. — Они идут.

— Ну что ж, — ответил Тремаль-Найк, — первого же, кто осмелится приблизиться к тебе, я уложу на месте, как тигра в джунглях.

— Оставайся здесь, — вдруг быстро сказала она. — Я сама спасу тебя.

Она подобрала свое сари и направилась к двери, через которую вошла сюда. Тремаль-Найк бросился к ней, чтобы удержать.

— Куда ты идешь? — спросил он.

— Навстречу им, чтобы помешать войти сюда. А сегодня вечером, в полночь, я вернусь к тебе. Тогда свершится воля богов и может быть… мы убежим.

— Как твое имя?

— Ада Корихант.

— Ада Корихант! О как оно прекрасно! Я буду ждать. В полночь я ждут тебя!

Девушка завернулась в сари, влажными глазами взглянула в последний раз на Тремаль-Найка и вышла, сдерживая рыдания.

ПРИНАДЛЕЖАЩАЯ СМЕРТИ

Какой-то человек, по-видимому ожидавший ее там, прохаживался взад и вперед с явным нетерпением. Это был индиец высокого роста, худой, как палка, с энергичным лицом и прямым жестоким взглядом, со впалыми щеками и подбородком, обросшим короткой взъерошенной бородой. Он носил обернутое вокруг тела богатое «дооте» — вроде накидки из желтого шелка, с какой-то таинственной эмблемой посередине. Его голые руки были покрыты тонкими белесыми шрамами и какими-то причудливыми знаками, которые невозможно было расшифровать.