— Каммамури, ты знаешь, что мы, возможно, никогда больше не вернемся сюда, в джунгли?

— Знаю, хозяин.

— Ты знаешь, что на Раймангале нас ждет смерть?

— Знаю, хозяин. Ты идешь, чтобы спасти женщину, которую любишь, а я иду за тобой. Лучше умереть бок о бок с тобой, чем остаться одному в джунглях.

— Ладно, мой храбрый Каммамури, пошли! Пунти постережет нашу хижину.

НА РАЙМАНГАЛ

Дождя не было, но небесные шлюзы вот-вот должны были открыться и обрушить на джунгли тропический ливень.

Охотники и сопровождавшая их тигрица в несколько минут достигли берега Мангала, воды которого неслись, волоча упавшие в них массы бамбука и множество древесных стволов.

Несколько минут они прятались в тростниках, ожидая, пока молния осветит противоположный берег, затем, убедившись, что никто не следит за ними, быстро спустились к реке и столкнули лодку в воду.

— Хозяин! — сказал Каммамури. — Как ты думаешь, мы встретим тугов вдоль реки или в окрестностях Раймангала?

— Наверняка. Но что за важность? Я чувствую в себе столько сил, что могу сражаться с целым войском.

— Знаю, хозяин, но нужно действовать с осторожностью. Если они нас заметят и поднимут тревогу, это помешает нам высадиться.

— И что ты предлагаешь?

— Обмануть их.

— Как?

— Предоставь мне действовать, и мы подкрадемся совсем незаметно.

Тут же на берегу маратх нарубил длинного бамбука и накрыл лодку таким образом, что она сделалась похожей на груду тростника, плывущую по течению.

— Вот так, — сказал он, забираясь внутрь с Тремаль-Найком и Дармой. — Туги и не заподозрят, что под тростником лодка, а в лодке два человека и зверь.

— Хорошо, Каммамури, поплыли, — торопил Тремаль-Найк, снедаемый нетерпением. — Каждая минута для меня, точно кинжал в сердце: я весь дрожу при мысли о той страшной опасности, которая угрожает Аде. Как ты думаешь, нам удастся спасти ее?

— Думаю, да, хозяин, — ответил Каммамури, направляя лодку на середину реки. — Эти люди, наверное, надеются, что негодяй сделал свое черное дело.

— А если мы опоздаем?.. Я не переживу такой катастрофы.

— Успокойся, хозяин. Кто знает, может, Манчади преувеличивал.

— А вдруг это правда? О моя бедная Ада!..

— Тихо, хозяин, нас могут услышать.

— Да, Каммамури — молчу.

Тремаль-Найк улегся на носу рядом с тигрицей, а Каммамури на корме, с веслом в руке, пытаясь управлять лодкой.

Ураган удваивал свою ярость; ветер страшно ревел в джунглях, гром грохотал без остановки, а среди облаков беспрерывно сверкали прихотливые зигзаги молний.

Лодка, влекомая ветром и течением, летела, как стрела, опасно лавируя между тростниками, наталкиваясь то на маленькие островки, невидимые в ночной темноте, то на стволы деревьев, которые беспорядочно неслись по течению.

Тщетно Каммамури старался держаться середины реки, а Тремаль-Найк пытался успокоить тигрицу — напуганная громом и блеском молний, она сердито рычала, бросаясь с одного борта лодки на другой, грозя опрокинуть ее.

В десять часов вечера Каммамури заметил яркий огонь на берегу реки, менее чем в трехстах шагах впереди лодки. Не успел он сказать об этом, как послышалась рамсинга, которая протрубила три раза и в разных тонах.

— Внимание, хозяин! — закричал он, перекрывая своим голосом весь этот адский грохот и шум.

— Ты никого не видишь? — спросил Тремаль-Найк, сжимая тигрицу за шею левой рукой, а правой выхватывая пистолет.