Владимир сидел в глубоком кресле у зажженного камина, дарившего тепло и спокойствие, и следил за сладко спящей внучкой. Сегодня ей было лучше. Ее глазки снова блестели небесной синевой, а куклы взмывали к потолку по мановению маленькой пухлой ручки. Девочка смеялась, и он горько улыбался вместе с ней.

Единственный посвященный в семейную тайну доктор, горбун дядя Ваня, приезжал под покровом ночи. Последнее время его посещения становились все короче, а улыбка на лице все искусственнее – таблетки перестали помогать, и маленький светловолосый ангел превращался в чертенка.

«Эй, может помочь ожерелье из кристаллов», – предположил дядя Ваня несколько месяцев назад и в полном молчании накарябал на клочке бумаги адрес подпольной лаборатории. Возможна ли столь жестокая шутка рока? То, что должно было спасти его внучку, едва не стоило жизни самому Владимиру. Никогда он не забудет вечера, когда пришел в квартиру Марии Комаровой, чтобы забрать кристаллы. Никогда он не простит ей наглой лжи, брошенной в лицо. Сейчас, когда она снова появилась на горизонте, он уж не упустит девчонку и вернет себе кристаллы.

В комнату постучались, Владимир вздрогнул, выныривая из омута мрачных, темных мыслей. На пороге с маленьким черным чемоданчиком стоял доктор. Дядя Ваня представлял собой фигуру известную и одиозную. К скрюченному горбатому коротышке с огромными ушами и злыми острыми глазками рано или поздно приходил на поклон весь Истинный город. Сегодня доктор отчего-то задержался и прибыл только к середине ночи.

– Ну, как тут наша девочка? – громко спросил он вместо приветствия, растягивая тонкие губы в широкой страшной улыбке, и проковылял к детской кроватке.

Владимир встал, тяжело опираясь на подлокотники кресла. Девчушка, разбуженная в столь поздний час, недовольно сморщилась. Ее заспанные глазки черничного цвета настоящих инфернов наполнились слезами, готовыми в два потока политься по восковым щекам.

– Ну, тихо, тихо, – закудахтал дядя Ваня, прислоняя руку с длинными узловатыми пальцами к маленькому влажному лбу, прикрытому кудряшками. Неожиданно девчушка очень ловко вывернулась и цапнула старую морщинистую ладонь, с наслаждением прикрыв глазенки.

– Ах ты! – Дядя Ваня отшатнулся и вытер руку о полы древнего, как он сам сюртука, сшитого по моде старых времен. – Время кончается. – Он печально покачал головой и тихо прошептал, подув в лицо девчушке: – Спи, мой ангел!

Кроха доверчиво засопела, проваливаясь в глубокий сон. Горбун повернулся к сильно побледневшему Владимиру, вцепившемуся в резную спинку кроватки.

– Еще немного, и она начнет сосать энергию. На твоем месте, Владимир, я бы поставил ей клеймо, пока не поздно, хотя бы как-то ее сдерживать.

– В десять лет ей проставят клеймо касты! – процедил он сквозь зубы, отказываясь верить в правдивые слова карлика.

– Не будет никакой касты, – дядя Ваня печально цокнул языком. – Твоя внучка становится инферном, и теперь, я боюсь, ситуации не переломишь.

– А кристаллы силы? – Владимир схватился за руку доктора, словно за спасительную соломинку.

– Ну, так они же пропали вместе с Марией Комаровой, – со знанием дела посетовал дядя Ваня, разведя руками.

– Не пропали, – убежденно кивнул старик. – Сколько у меня есть времени?

– У тебя больше нет времени, Владимир, – отрезал тот, – но, если ты их достанешь, мы сможем попробовать вернуть твоей девочке цвет.