Бесполезно высматривать дно. Надо положиться на Провидение. Пусть случится то, чему суждено случиться; нельзя что-либо изменить в ходе событий. Если мы напоремся на подводные скалы, все окончится для нас в считанные мгновенья. А пока единственное, что нам под силу, — это не дать волнам опрокинуть судно. Я велю поднять обрывок парусины в качестве своеобразного фока впереди мачты, и благодаря неунимающемуся ветру мы берем курс на запад.

В середине отмели волнение слабее, натиск моря гаснет на подступах к рифу. Дно становится менее угрожающим. Наконец через час плавания вода темнеет, и волны обретают привычный вид.

Меня измучили минуты томительного ожидания беды, когда я сотни раз готовился к смерти, но она так и не пришла. Впрочем, я уже поклялся, что никогда больше не выйду в море, если удастся выбраться из этой переделки живым и невредимым. На этот раз мне, кажется, повезло!..

Прямо по курсу на горизонте виднеется темная полоска; это суша, а точнее, удлиненные плоские острова, которые отделяют море от лагун и протоков залива Асэб. Подойти к этим островам, окруженным опасными рифами, невозможно. Надо войти в небольшой проход, так называемый фарватер Руббаттино, отмеченный, согласно карте, береговым знаком.

Я ищу его. Поскольку сушу уже видно, он давно должен был появиться в поле зрения. Не снесло ли меня течением к северу?

Наконец луч солнца, внезапно ворвавшийся в просвет между облаками, озаряет маленький белый треугольник, выделяющийся на фоне темной полосы мангровых зарослей. Я должен идти бейдевинд, чтобы добраться до него, но наш аварийный парус годится лишь для плавания с попутным ветром.

Самым разумным было бы отказаться от намерения войти в бухту Асэба этим путем и устремиться на север. Находясь под прикрытием острова, мы смогли бы либо дождаться улучшения погоды, либо соорудить другой, менее примитивный аварийный такелаж. Но я не сдаюсь, по-прежнему собираясь поступить вопреки воле стихии. Такое упрямство часто обходилось мне дорого.

Однако мне удается взять курс на береговой знак, но с учетом сноса судна я должен находиться под ветром. Я надеюсь на то, что нам поможет встречное течение, так как вижу отходящие от скал длинные полосы водорослей, сориентированные в направлении ветра. Это для лавирующего судна всегда признак благоприятного течения.

Определяя курс, я убеждаюсь, что судно не сносит и что береговой знак приближается. Вскоре появляется и щель между рифами, а еще через некоторое время мы входим в фарватер, подгоняемые, если так можно сказать, течением прилива, который в этот час проникает внутрь архипелага. Если бы не это обстоятельство, мы бы пополнили еще одним остовом мрачную коллекцию обломков потерпевших крушение кораблей, усеявших подступы к гряде рифов.

В этом мире одиночества пирамида берегового знака, правильная геометрическая форма которого наводит на мысль о творениях человеческих рук, приобретает особый смысл, словно это свидетельство заботы о тех, кто бороздит просторы моря без ориентиров, является жестом ободрения, протянутой дружеской рукой. Вы уже не одни, друг указует вам путь.

Установленное на пустынном пляже это скромное сооружение смотрит на проплывающие мимо него суда ласково и доброжелательно…

Мы на абсолютно спокойном озере, окруженном лесами, вплотную подступающими к воде; это манглии, или белые корнепуски, с листвой пыльно-зеленого цвета, как у оливковых деревьев. Тут и там на фоне этой пепельной зелени выделяются темные островки. Это большие мангровы с красными стволами и широкими блестящими, как у магнолий, листьями.