Изменить размер шрифта - +

Наконец приходят сюда и суданцы, которые или были рабами когда-то, или являются таковыми и по сей день, они слушают игру на тамбуре, напоминающую им об их далекой и забытой стране.

Тамбура — род примитивной лиры. Этот инструмент всегда с ними, куда бы ни забросила их судьба. В глубине Аравии, по ту сторону йеменских гор, в бесплодных пустынях, на фелюгах, что поднимаются вверх по Персидскому заливу или блуждают среди архипелагов Красного моря, — повсюду раздается странная заунывная мелодия, исполняемая на пяти кишечных струнах, неизменная, как предание, на протяжении тысячелетий.

Здесь, в пустыне, среди обугленных камней, у подножия потухших вулканов, эти ностальгические песни подобны молитве, которую люди со звероподобными лицами и душою ребенка возносят к языческим божествам своей затерявшейся вдали родины.

Я иду к ним в надежде нанять ныряльщиков, многие меня знают, они встречали меня в Джибути или в море. Но они не слишком-то доверяют моим познаниям в области добычи жемчуга. Необходимо прежде всего знать благоприятные для ловли места в зависимости от погоды и времени года, и мне предстоит овладеть этой премудрой наукой.

Старый суданец-накуда охотно вступает в разговор со мной и объясняет основные правила выбора подходящих глубин. Он рассказывает об опасностях, что таят в себе острова Фарасан и даже острова, расположенные дальше других в открытом море и входящие в состав архипелага Дахлак, где, несмотря на протекцию итальянцев, распространено пиратство. Я начинаю понимать, что эта простая на первый взгляд затея — отправиться на ловлю жемчуга — на самом деле чревата осложнениями.

Теперь я вижу, что моя команда, состоящая из людей, получающих ежемесячное жалованье, — нелепость. И я решаю поступить так, как поступают на всех рыбачьих фелюгах. В этих широтах новшества в подобных делах часто приводят к губительным последствиям.

Судно, предназначенное для ловли жемчуга, принадлежит владельцу, который сам редко выходит в море. У него есть накуда и серинж, то есть капитан и агент (представитель). В зависимости от водоизмещения корабля набирают определенное число ныряльщиков: на принадлежащих им пирогах (хури) они отправляются в плавание за жемчугом командами по два-три человека.

Как правило, судно водоизмещением десять тонн принимает на борт до шести пирог, что составляет примерно пятнадцать человек плюс два или три мальчишки, пекущих хлеб из дурра и занятых приготовлением пищи.

Судовладелец обеспечивает экспедицию продуктами; в рацион входят дурра, рис, иногда масло, в том числе жидкое, непременно табачные листья для жевания. Последний пункт очень важен, так как судно без табака недееспособно: в этом случае весь его экипаж пребывает в состоянии «карман», то есть в столь угнетенном расположении духа, что утрачивает всякую способность к каким-либо действиям. Затем каждой из команд судовладелец выдает небольшую сумму денег на содержание семей, дожидающихся возвращения ловцов жемчуга на берегу.

Этот долг связывает незадачливого ныряльщика по рукам и по ногам и ставит его в полную зависимость от своего хозяина, превращая его чуть ли не в раба.

Все команды работают вместе, и по завершении ловли сперва возмещаются авансы, выданные судовладельцем, а затем добыча распределяется следующим образом: треть выплачивается членам экипажа судна; две части отдают накуде; одна часть идет серинжу.

Кроме того, каждый из людей получает вдобавок еще что-нибудь.

Но прежде чем приступить к дележу, надо жемчуг продать. Для занимающихся ловлей бильбиля имеют ценность лишь жемчужины, поскольку сами раковины ничего не стоят. Те же, кто добывает жемчужницы, называемые там садафами, торгуют перламутром.

Пакет с жемчужинами, добытыми сообща, заворачивают по традиции в красную тряпку. Накуда, серинж и представитель ныряльщиков уходят, чтобы предложить улов посредникам и.

Быстрый переход