-  Закревский пропал.

    -  Как пропал?! - растерянно воскликнул Хохлов и отставил в сторону опустевшую рюмку.

    Мой рассказ о происшествии в театре он выслушал с глубочайшим вниманием. В конце концов, исчезновение артиста затрагивало его в не меньшей мере, чем меня. И уж конечно Хохлов понимал, что Закревским дело не ограничится и, возможно, охота начнется и на него самого.

    -  А вы были у этого драматурга?

    -  Был. К сожалению, Ираклий пьян в стельку. А с его гостями у меня вышел небольшой конфликт.

    Хохлов поднялся с кресла и в задумчивости прошелся по блестящему паркету. Мое предположение, что к исчезновению Закревского приложил руку Вацлав Карлович Крафт, встревожило его не на шутку. Он наверняка знал о Крафте больше, чем я, но не спешил делиться со мной своими знаниями. Мне же не оставалось ничего другого, как любоваться чеканным профилем хозяина и его некрупной, но довольно крепко сбитой фигурой. Внешне он действительно походил на Наполеона, и в этом смысле выбор ведуна Варлава был понятен. Как понятен был выбор на роль Цезаря Вацлава Крафта.

    -  Эти двое действительно собирались убить именно вас?

    -  У меня есть некоторые основания полагать именно так. Хотя не исключаю, что они ждали кого-то другого. Но в любом случае заказчиком выступал Крафт.

    -  А договор, подписанный драматургом, у вас?

    -  Да. Можете взглянуть.

    Хохлов взял у меня пергамент, разложил его на журнальном столике и углубился в чтение. Точнее, попытался углубиться.

    -  Но ведь это латынь? - быстро обернулся он в мою сторону.

    -  Да. Но обратите внимание, фамилия и псевдоним драматурга Сидоров-Морава вписаны кириллицей. Равно как и подпись князя Тьмы Асмодея.

    -  Бред, - покачал головой Хохлов, пристально разглядывая печать. - А что, этот Морава знает латынь?

    -  Вряд ли.

    -  Тогда зачем он подписал бумагу?

    -  Вероятно, его на это подвигли финансовые затруднения. По моим сведениям, Ираклий Морава человек бедный и сильно пьющий. А тут выгодный заказ сразу на две пьесы. Причем здесь и названия обозначены. Первая называется «Монсегюр», а вторая - «Бал Асмодея». Если, конечно, я правильно разобрал латинские буквы.

    Хохлов вернул мне пергамент и растерянно потер рукой подбородок. Я очень хорошо понимал его состояние, поскольку и сам пребывал в недоумении. Кому и зачем понадобилось морочить голову сильно пьющему драматургу? Кому и зачем понадобился артист Закревский? И почему его похитили столь замысловатым образом? А главное - при чем здесь Вацлав Крафт?

    -  Если мне не изменяет память, то генерал Сокольский подозревал одного нашего общего знакомого в убийстве?

    -  Да, - кивнул Хохлов. - У него были для этого основания. Речь идет о неком Антоне Клыкове по прозвищу Клык. Был такой авторитет в нашем городе. Был, да весь вышел. По официальной версии, он выбросился из окна собственного дома.

    -  Самоубийство?

    -  Я в это не верю. Если бы Клыкова просто застрелили, то такая смерть была бы для него естественной и вполне укладывающейся в современные наши реалии. Но никто не поверит, что в бандите вдруг проснулась совесть. Хотя на столе лежала предсмертная записка, где он объяснял свой поступок именно глубоким раскаянием. Понимаете, Чарнота, я очень хорошо знал Клыкова, это был наглый, циничный и абсолютно бессовестный тип. Таких даже в уголовной среде называют отморозками.