-  Был скандал?

    -  До небес, - подхватился с кресла Боря. - Он ведь даже до антракта не дотянул. Вскинул руки к потолку - и нет его. Ты долго еще лежать собираешься?!

    -  Как минимум до утра. А что?

    -  Нет, вы на него посмотрите! Он до утра лежать собрался, зверь апокалипсиса! А кто Закревского искать будет?

    Вечер был бесповоротно испорчен. Впрочем, рано или поздно это должно было случиться. У меня было предчувствие, что вся эта история с островом Буяном будет иметь продолжение, но я никак не предполагал, что дело примет такой драматический оборот. Интересно, кому мог понадобиться мирный актер? Он ведь в мистерию Варлава попал по чистой случайности и по собственному легкомыслию. Хотя справедливости ради надо заметить, что с ролью Гитлера Закревский справился на отлично. Талант как-никак.

    -  Что за пьеса?

    -  Понятия не имею, - пожал широкими плечами Мащенко.

    -  Но ты же был в театре?

    -  Был, - расстроенно вздохнул Боря. - Но ведь спектакль прервался на середине.

    -  Скажи хотя бы, в какую эпоху разворачивалось действие. Какие костюмы носили персонажи?

    -  Да какая там эпоха, Чарнота! - всплеснул руками Боря. - Это же модернистский спектакль. Все ходили в простынях.

    -  Значит, действие спектакля происходило в бане?

    -  При чем тут баня?! - удивился Боря.

    -  Тогда в борделе.

    -  При чем тут бордель?!

    -  Хорошо, - согласился я. - Пусть будет сумасшедший дом.

    Сказать, что я был уж очень поражен происшествием в областном драматическом театре, не могу. Ну хотя бы по той простой причине, что театр в глазах обывателя место для чудес самое подходящее. Кроме того, это здание было облюбовано ведуном Варлавом для своей мистерии, и, вероятно, не случайно. Я тоже участвовал в поставленной им пьесе и сохранил об этом событии приятные воспоминания.

    -  Ладно, поехали, - сказал я, поднимаясь с дивана. - Осмотрим место преступления.

    Боря был на своей «ауди». Мне лично больше нравится «форд», но это, конечно, дело вкуса и престижа. Пока мы добирались до театра, Машенко взахлеб излагал мне перипетии драмы, разыгравшейся на провинциальных подмостках по воле заезжего столичного режиссера. Рассказ был путаным, и мне никак не удавалось уловить нить сюжета. Однако я не спешил обвинять бизнесмена в неспособности связно изложить ход событий, поскольку отлично понимал, как сложно неподготовленному человеку постичь все тонкости парящей в творческом вдохновении постмодернистской души.

    -  А режиссер точно из столицы?

    -  Я собственными глазами прочитал в программке. И Закревский мне об этом говорил и даже обещал меня с ним познакомить.

    Театр уже опустел. Разочарованная скандальным происшествием публика его покинула. Однако за кулисами царило оживление. Ошарашенные актеры носились по сцене и размахивали руками, пытаясь, видимо, восстановить подробности только что разразившейся драмы. Мащенко - а он, похоже, был за кулисами своим - представил меня пухлому человеку небольшого роста, оказавшемуся директором театра Крутиковым Анатолием Степановичем.

    -  Вы из органов? - с ходу зачастил взволнованный директор. - Я уже вам звонил. Вы знаете, ума не приложу! Вот же он стоял - и нет его.