Анатолий Степанович прикрыл рот ладошкой и затравленно огляделся по сторонам. Наверное, пересчитывал имеющийся в наличии персонал. Все вроде были на месте, и Кругликов слегка успокоился.

    -  А почему Ираклий Морава не был на премьере? - спросил я.

    -  Да я бы его на порог не пустил, - взъярился Кругликов. - У него же запой. Он на четвереньках передвигается.

    Сразу скажу, меня заявление пьющего драматурга по поводу Асмодея насторожило. Как говорят в таких случаях шибко умные люди - дыма без огня не бывает. А уж когда в этом дыму за здорово живешь пропадает заслуженный артист, то поневоле задумаешься: а не был ли тот огонь адским? Одним словом, мне следовало повидаться с Ираклием Моравой и навести у него справки о заказчике мистической пьесы, чья постановка повлекла за собой столь печальные последствия.

    Сопровождать меня к проштрафившемуся драматургу вызвались Ключевский и Зимина. Ну и, разумеется, Боря Мащенко, которого просто охватил азарт охотника. Пока артисты переодевались, я навел справки у Крутикова по поводу режиссера Пинчука. Анатолий Степанович отозвался о столичной знаменитости в самых возвышенных тонах. И в первую очередь напирал на то, что Пинчук ставил спектакли в десятках театров по всей нашей необъятной стране, но актеры у него прежде никогда не пропадали.

    -  То есть Пинчук человек известный в театральных кругах?

    -  Да помилуйте, господин Чарнота, - возмутился Кругликов, - что значит, известный? Это же мировая знаменитость! А денег он с нас слупил столько, что опустошил театральную кассу на много месяцев вперед.

    Я Анатолию Степановичу поверил. В конце концов, человек не первый год крутится в театральном мире и, надо полагать, знает всех его гениев наперечет. Вот только непонятно, как же он при своих познаниях и несомненной опытности так глупо прокололся с этим алкоголиком Сидоровым-Моравой.

    -  Я вас умоляю, господин Чарнота, - всплеснул пухлыми руками Кругликов, выслушав мой прямой вопрос, - а где я вам найду трезвенников среди драматургов? А потом, постмодернистская пьеса - это вам не соцреализм, ее на трезвую голову не напишешь.

    После этого заявления мне не оставалось ничего другого, как раскланяться с господином Крутиковым и отправиться на поиски получившего производственную травму головы драматурга.

    Актриса Зимина расположилась на переднем сиденье, рядом с Борей, а мы с Ключевским - на заднем. Актер не выглядел особенно расстроенным, видимо, шок от пропажи Закревского уже прошел и природное легкомыслие потихоньку брало верх над предложенными жизнью горестными обстоятельствами. Возрастом Ключевский вряд ли превосходил меня, то есть было ему около тридцати. Мы с ним довольно быстро нашли общий язык и даже прониклись взаимной симпатией.

    -  А мне Закревский о вас рассказывал, Чарнота, - скосил на меня насмешливые глаза артист. - Вы что, действительно зверь апокалипсиса или Аркадий приврал, по своему обыкновению?

    -  Да ничего он не приврал, - обиженно отозвался от руля Боря Мащенко. - Чарноту ФСБ хотела арестовать за его штучки, но у них подходящей камеры не нашлось. А потом, у нас даже статьи нет для демонов. Можете себе представить, Анастасия, демоны есть, а статьи на них нет?!

    -  Могу, - охотно отозвалась очаровательная брюнетка. - А чем падший ангел отличается от обычного человека?

    -  Ну, - задумчиво протянул Боря, - мало ли… В карты ему везет. В рулетку он миллион выиграл.

    -  И все? - разочарованно протянула Зимина.