Очки Офелии побледнели у нее на носу, когда она увидела программу вечера:

«Первое отделение:

Оптические пантомимы рассказчика

Второе отделение:

Неизданные истории вице-рассказчицы»

– Это что, шутка?

– Если и шутка, то она начнется ровно через час, – невозмутимо заверила ее Беренильда. – А ведь я только что вернулась из Парадиза! И теперь едва успею переодеться.

Театр

Офелия в двадцатый раз перечитала первую строчку «Сказок о предметах и других историй Анимы», так и не поняв ни слова. Болтовня и смешки окружающих отнюдь не помогали ей сосредоточиться. Лифт, спускавшийся с седьмого этажа Башни на шестой, был набит до отказа. С трудом примостившись на диванчике между робронами обеих Валькирий, еще более суровых и молчаливых, чем обычно, Офелия лихорадочно листала книгу, присланную крестным. Какую сказку ей выбрать – эту? Или вот эту? Девушку непрерывно теребили фаворитки, желавшие ей успеха; в их голосах звучала неприкрытая ирония. Беренильде пришлось призвать на помощь все свое дипломатическое искусство, чтобы оградить Офелию от насмешек.

– Ох уж эти клуши! – выругалась тетушка Розелина. – С самого нашего приезда они не удостоили нас ни единым словом, зато теперь, когда нам нужно собраться с мыслями, кудахчут без умолку. А ты перестань дергаться, – велела она, шлепнув Офелию по руке, – успокойся, выбери какую-нибудь одну сказку и прочти ее целиком несколько раз.

Офелия послушно выполнила приказ тетки. Открыв книгу наугад, она попала на историю под названием «Кукла», прочитала ее всю до последней строчки, не запомнила ни слова и вернулась к началу. Она продолжала читать даже тогда, когда решетка лифта отодвинулась, выпустив всех под ослепительное солнце; когда ее провели в толпе придворных по дорожкам Парадиза; когда у нее развязался шнурок ботинка, грозя ей падением, и когда она поднималась по мраморной лестнице, устланной красной ковровой дорожкой.

И оторвалась от книги лишь в тот момент, когда мажордом, деликатно кашлянув у нее над ухом, прошептал:

– Мадемуазель вице-рассказчица, благоволите пройти за мной.

Офелия подняла было глаза, но тут же зажмурилась: она стояла в главном вестибюле театра, чьи белые плиты пола и белые статуи искрились, как снег, под слепящим солнечным светом, лившимся в окна. Вокруг нее толпились придворные с бокалами шампанского и с голубыми песочными часами в руках. Здесь собрался весь цвет высшего общества Небограда. Дамы щеголяли узкими сверкающими платьями и длинными жемчужными ожерельями; мужчины вырядились в белые костюмы с черными бабочками и в канотье с голубыми лентами. Музыкант наигрывал легкую джазовую мелодию на клавесине. Офелия, в своем сиреневом платьице, застегнутом до подбородка, со старым истрепанным шарфом на шее и взлохмаченными волосами, которые забыла уложить в прическу, никогда еще не чувствовала себя такой старомодной.

– Прошу сюда, мадемуазель вице-рассказчица, – терпеливо повторил мажордом и указал ей на низкую дверцу в глубине вестибюля. – По правилам мадемуазель вице-рассказчице следует пройти через артистический вход.

– А монсеньор Фарук здесь?

– Да, монсеньор уже занял свое место. Ему не терпится послушать истории мадемуазель. Простите, мадам, – обратился мажордом к тетушке Розелине, которая вознамерилась пройти следом за Офелией, – публика туда не допускается.

– Что за глупости! – возмутилась старушка. – Это же моя племянница!

– Может быть, но не в «Сплендиде», мадам. Здесь мадемуазель – только вице-рассказчица монсеньора Фарука. Доступ на сцену строго ограничен из соображений безопасности.