Было чуть больше четверти одиннадцатого вечера, когда подполковник Майер, начальник контрразведки 15-й армии, выскочил из своего кабинета — в руке он держал, наверное, самое важное сообщение из тех, что немцам удалось перехватить за всю войну. Майер знал теперь, что втбржение начнется в ближайшие 48 часов. Он вбежал в столовую, где генерал Ганс фон Зальмут играл в бридж в компании своего начальника штаба и еще двух офицеров, и выпалил:

— Герр генерал! Послание, вторая часть... вот оно!

После секундного размышления фон Зальмут приказал объявить по 15-й армии полную боевую готовность.

Вместе со своими товарищами — парашютистами рядовой 82-й воздушно-десантной дивизии Артур «Голландец» Шульц готовился к погрузке в самолет, которой они ожидали на взлетном поле: на нем был перетянутый ремнями десантный комбинезон, парашют не был надет и висел на правой руке, его лицо было зачернено угольной пылью, голова выбрита, за исключением узкого хохолка, идущего от затылка ко лбу, который делал его похожим на ирокеза. В назначенное время кто-то крикнул: «О’кей, поехали!» Грузовики тронулись и повезли их к ожидающим самолетам.

Воздушно-десантные части союзников грузились на самолеты и планеры по всей Англии. Самолеты с парашютистами команд наведения, которым предстояло первым выброситься в районы десантирования, чтобы подать сигналы остальным, уже улетели. В Ньюбери за выруливающими на взлетные полосы транспортными самолетами из окна штаб-квартиры 101-й воздушно-десантной дивизии наблюдал генерал Эйзенхауэр вместе с небольшой группой офицеров и четырьмя корреспондентами. Он только что провел целый час, беседуя с парашютистами, беспокоясь о воздушно-десантной операции больше, чем о любой другой фазе вторжения. Кое-кто из подчиненных ему командиров был убежден, что парашютно-планерный десант понесет до 75% потерь.

Эйзенхауэр стоя смотрел, как самолеты один за другим разгонялись и, медленно отрываясь от земли, набирали высоту. Над полем они начинали делать круги, становясь в воздушный строй. Засунув руки глубоко в карманы, Эйзенхауэр стал неотрывно смотреть в ночное небо. Коща огромное соединение транспортников последний раз проревело над аэродромом и взяло курс на Францию, «Рыжий» Мюллер из Эн-би-си посмотрел на главнокомандующего и увидел в его глазах слезы.

Несколькимй минутами позже на идущих через канал кораблях флота вторжения тоже услышали постепенно усиливающийся рокот самолетов, которые волна за волной стали появляться в небе и уходить в сторону Нормандии. Потом гул моторов начал затихать. Стоявшие на палубах судов люди продолжали вглядываться в темноту. Никто не мог произнести ни слова. А вскоре после этого к плывущему внизу флоту из-за облаков стали пробиваться первые желтоватые лучи солнца, мигнувшего тремя точками и одним тире, что на азбуке Морзе означало «V» — «Победа».

На командные посты 7-й армии со всей Нормандии стали поступать сбивчивые и противоречивые сообщения. Разбирающие их офицеры узнавали, что где-то видели какие-то смутные фигуры, в другом месте слышали выстрелы, а еще где-то обнаружили висевший на дереве парашют. Что-то явно затевалось — но что? Сколько парашютистов приземлилось — два или двести? А может, они были просто выбросившимися с парашютами экипажами подбитых бомбардировщиков? Или это серия нападений, устроенных французским подпольем? Никто ни в чем не был уверен, и на основании поступающей информации никому в штабах 7-й армии и 15-й в районе Па-де-Кале не хотелось поднимать боевую тревогу — тревогу, которая позднее могла быть признана ложной.