Разрушение союзниками германской нефтяной промышленности осуществлялось все более эффективно, однако во второй половине 1944 года значительная ее часть все еще функционировала. Восстановление происходило быстрее, чем предполагали союзники, а кроме того, часть нефтеочистных сооружений была так хорошо укрыта, что до сих пор оставалась нетронутой.

Осенью 1944 года войска союзников неудержимо продвигались к Рейну, и Эриксону, чтобы обделывать свои дела, нужно было действовать весьма энергично. Он уже давно пытался устроить себе ознакомительную поездку по всем германским нефтяным предприятиям, чтобы получить представление о нефтяной промышленности страны в целом. Теперь для этого пришло время. Эриксон решил, что наступает один из тех моментов, когда коммерсант должен встретиться с человеком, стоящим на самом верху. В данном случае это был Генрих Гиммлер.

Эриксон задумал грандиозную «большую сделку» — соглашение того типа, к которым питают слабость бизнесмены, любящие оказывать впечатление на партнера. Он решил предложить немцам построить в Швеции гигантский рафинировочный завод синтетической нефти совместно на шведский и германский капитал, который должен был составить 5 000 000 долларов. Этот проект мог оказаться заманчивым для немцев по двум причинам. Во-первых, у них появлялся источник нефти в нейтральной стране, недоступный ударам союзнической авиации, а во-вторых, это давало возможность поместить в нейтральной стране деньги партии на случай поражения Германии.

Эриксон подготовил проспекты и вручил их Финке, который пришел в восторг. Живой интерес к проекту проявили и нацистские бонзы в Берлине. Скептически был настроен только один человек — все тот же герр Людвиг, который утверждал, что Эриксон их обманывал. Но по роду службы Людвиг принадлежал к министерству иностранных дел, являвшемуся ведомством Риббентропа, которое находилось в постоянных раздорах с гестапо, а другими словами — с Гимлером. Как правило в этих стычках рейхсфюрер одерживал верх, так же произошло и в случае Людвига — Эриксона. Гестапо выразило последнему доверие, и у него появилась возможность встретиться с Гимлером.

Был октябрь 1944 года. Эриксон в очередной раз отправился на аэродром Бромма и сел в самолет, который через серые воды Балтики и мрачные равнины Северной Германии доставил его на аэродром Темпльхоф. Его поселили в одном из лучших отелей Берлина, еще не разрушенном авиацией союзников, а наутро у подъезда остановилась большая черная машина, и за ним в номер явились гестаповцы.

— Мы слышали о вас много хорошего от герра Финке,— тепло встретил Эриксона в своем кабинете Гиммлер.

Они подробно обсудили проект создания нового предприятия и необходимость ознакомления Эриксона, в качестве первого шага в их совместном деле, с работой германских заводов. После этого они стали беседовать на другие темы.

— Что произойдет,— неожиданно спросил рейхсфюрер,— если вермахт вторгнется в Швецию?

— Шведы будут драться как черти,— ответил его собеседник.

Эриксон решил, что для того, чтобы произвести впечатление на Гиммлера, не следовало быть подобострастным, и он был прав. Результатом их разговора стал уникальный документ, позволявший ему ездить повсюду и осматривать все, что было связано с нефтяной промышленностью. Кроме того, ему предоставили автомобиль и возможность свободной заправки бензином.

Эриксон исколесил всю Центральную Европу от Кельна до Праги, побывал на крупнейших предприятиях Лойны, Аннендорфа, Галле, и везде он разговаривал с руководителями, выясняя, как у них идут дела и каковы их планы на будущее.