Каждое племя носит название какого-нибудь животного; есть племя Бобров, Лосей и т. д.

Это поверье у индейцев не мешает, однако, им, когда они находятся на охотничьей земле, убивать то животное, от которого они полагают свое происхождение; но этого никто из них не делает, не извинившись предварительно и не объяснив своей жертве, что только крайность принудила их к этому и что Ваконда, или Великий Дух, позволил им умертвить его и т. д.

Иногда между индейцами и животными ведутся очень странные разговоры. Я помню, в одну из экспедиций, в которой я участвовал с племенем Бобров Команисей, которое приняло меня, наш отряд встретил на пути своем пруд, где жила целая колония бобров.

Сахем сейчас же остановился; все воины повернулись к пруду лицом и начали кланяться бобрам, говорить им разные приветствия и поздравления, называя их добрыми братьями, верными друзьями; и это в продолжение более часа, к большему страху сидевших у входа в свои норы бобров.

Все эти заявления, однако, не помешали сахему прийти шесть месяцев спустя, во время охоты, со своим племенем и совершенно уничтожить мирную колонию тех, от кого они происходят.

Племя Красного Ножа было убеждено, что их прадед был серый медведь; они носили его имя, и вот почему каждый год они становились лагерем на берегу реки Медведя.

В одно прелестное утро, в последних числах сентября, когда солнце уже встало, индейцы, давно проснувшись, небрежно занимались утренними работами. Воинам обыкновенно противны эти работы, которые они предоставляют в селениях женщинам.

Лагерь, хорошо устроенный на самом берегу реки и защищенный со стороны берега двойным рядом свай, имел вид грязный и запущенный, как все жилища краснокожих.

Великолепные мустанги, привязанные к кольям, ели вьющийся горох, составляющий их пищу. Красный Нож важно сидел на корточках около зажженного огня против своей палатки, курил трубку, полузакрыв глаза и опустив голову на грудь. Два главных начальника племени, но меньшей известности, чем сахем, неподвижно стояли около него и из почтения, или так же озабоченные, приняли такое же положение, как и он.

Когда лошади наелись, их повели поить; потом воины занялись приготовлением завтрака; люди, по индейскому обычаю, всегда ели после животных.

Скоро поставили перед начальником назначенные для его завтрака кушанья; эти очень простые кушанья состояли из пемикана, или сушеной говядины, истолченной в порошок, из нолщаски, стерляжьих яиц, стертых с дикой смородиной и малиной, из гомини, густой маисовой похлебки, приправленной медвежьим или бычачьим салом и которую обыкновенно посыпают пемиканом.

Когда гашесто, или разносчик племени, подал кушанья, Красный Нож пригласил величественным жестом обоих вождей участвовать в его завтраке.

Они изъявили свое согласие наклонением головы, отложили свои трубки и начали есть все трое, не говоря ни слова.

Этот завтрак, который, конечно, не польстил бы вкусу европейца, был приправлен индейской водкой.

Когда у них есть продовольствие, индейцы едят с жадностью. Количество пищи, которое их желудок может вместить, изумительно; когда они приглашают чужестранца к себе на обед, он может прослыть полным невежей, если не съест все то, что поставят перед ним в изобилии.

Прибавим также, что в противном случае индейцы переносят очень терпеливо всякие лишения.

Несмотря на множество блюд, поставленных перед ними, вожди недолго продолжали свой завтрак, в пятнадцать или двадцать минут все было кончено; гашесто, который за ними наблюдал, прибежал, когда заметил, что они кончили, и подал им зажженные трубки.

Другие воины также уже кончили свой завтрак и, завернувшись в меха, легли к огню и скоро заснули.

У краснокожих только два серьезных занятия: охотиться или воевать; кроме этого, они едят, пьют, спят и курят.

Только три вождя бодрствовали.

Два часа прошло, спокойствие в лагере не было нарушено никаким необычайным происшествием, и три вождя не переменили положения.