— Любой, кто появился бы на лужайке, сразу был бы хорошо виден из кареты. — Именно на это обратил внимание Холмс, когда мы поравнялись с воротами, а затем миновали их. — Я убежден, Ватсон, что мисс Рассел не ошиблась.

Несколько минут спустя он постучал по окну условным сигналом, по которому кучер должен был остановиться. Мы выбрались из кареты, отправившейся в обратный путь, оставив нас на дороге с накидками в руках.

Я ожидал, что Холмс пойдет к воротам поместья, но он направился в противоположном направлении, где и нашел лаз в кустарниковой изгороди. За ней начинались деревья, очерчивающие границы Хартсдина. Миновав их, мы увидели массивные стены здания, точнее говоря, судя по крутому фронтону и неровной крыше его крыла — старой тюдоровской части, — о которой уже упоминал Холмс. На опушке рощи, откуда открывался прекрасный обзор этой части замка, Холмс остановился и сел на ствол упавшего дерева.

— А теперь, дорогой друг, нам надо ждать развития событий, — прошептал он.

Его тон отбил у меня охоту интересоваться, о каких событиях идет речь, и я молча сел рядом. Это было долгое молчаливое бдение, даже накидки не спасали от ночной стужи. Удары часов под крышей отбили одиннадцать, затем минуло половина двенадцатого.

Только около полуночи появились первые признаки жизни в затемненной части усадьбы.

А затем, когда я уже было начал думать, что наши наблюдения напрасны, в одном из разделенных надвое поперечным брусом окон зажегся желтый свет, сначала колеблющийся, а затем ровный, будто кто-то внес лампу в комнату и поставил ее на стол. Вскоре такой же свет загорелся в соседнем окне, и даже издалека мы увидели силуэт широкоплечего мужчины.

В следующий миг оба окна утонули в темноте, словно кто-то задернул плотные занавеси или закрыл ставни. Фасад снова погрузился во тьму.

— Пойдемте, Ватсон, мягко сказал Холмс. — Я увидел достаточно.

Долгое ожидание, кажется, закончилось.

Полмили до виллы «Виндикот» мы прошли бодрым шагом, чтобы согреться. Длинная тень Холмса покачивалась в лунном свете. Он молчал, и, понимая, что друг мой напряженно размышляет, я не пытался прервать ход его мыслей.

Лишь когда мы дошли до ворот виллы «Виндикот», он наконец заговорил, придерживая у горла воротник. Лицо его было мрачным.

— Боюсь, что это дело закончится трагически, Ватсон. Я должен предупредить об этом мисс Рассел и мистера Лоусона. Но не сегодня. Не хочу, чтобы они провели бессонную ночь, особенно молодая дама.

Мисс Рассел и мистер Лоусон вместе с экономкой, некой миссис Хенти, ждали нас в гостиной, где в камине по-прежнему ярко горел огонь. Вскоре нам подали горячий суп и пироги с дичью.

Холмс не распространялся о наших наблюдениях, сказав только, что они были успешными, и задал мисс Рассел вопрос, значение которого в то время я понять не мог.

— Скажите мне, совершал ли когда-нибудь молодой маркиз Дирсвуд путешествие за границу?

— Нет, мистер Холмс, никогда. Гилберт однажды сказал мне, что никогда не покидал страны. А почему вы спрашиваете?

— Просто интересно. — Холмс неопределенно махнул рукой и больше к этой теме не возвращался.

Как мой друг и намеревался, до наступления утра он ничего не говорил о тех мрачных перспективах, которые, по его мнению, сулил исход этого дела. Лишь за завтраком Холмс наконец поднял этот вопрос. За столом нас было только четверо: старый мистер Рассел предпочел завтракать в постели. Холмс выразил свою озабоченность мисс Рассел и мистеру Лоусону теми же словами, что накануне и мне.

— Я не могу дать вам более подробного объяснения, — заключил он. — Однако, принимая во внимание мои опасения, не имею права продолжать это дело без вашего согласия. Более того, даже в этом случае понадобится еще и разрешение теперешнего маркиза Дирсвуда, в противном случае, боюсь, что все факты никогда не станут известны полностью.