|
Сын префекта снова побеждал. Но он не торопился закончить поединок. Было ясно, что он задался целью помучить девушку, и поэтому атаковал её так, чтобы причинить боль, но при этом не опрокинуть на землю. Минимум пару раз он позволял ей подняться, делая вид, что не успевает зафиксировать противника. Мастер Такэда не обращал пока на это внимания, потому что вокруг всё летало, сверкало, взрывалось и завихрялось. К тому же, поединок длился минуты три, а наставник не начинал хмуриться раньше, чем пройдёт пять. Видимо, считал, что при нашем нынешнем уровне боя это самое оно.
В какой-то момент я вкачал в свою атаку в три раза больше Ци и зафитилил в противника здоровенную каменюку. Файербол пробил его водяную защиту и в клубах пара врезался ему в грудь. Кадет с возгласом отлетел назад и рухнул на спину. Я тут же коротко разбежался и прыгнул на него. Он успел подтянуть ноги, но я обрушился на них коленями. Мой партнёр застонал, когда понял, что я прижал его к земле. В тот же миг, повернув голову, я увидел, как Накаяма поднимает над собой дёргающуюся Гото Рико. Не было сомнений, что именно он собирается сделать. Опустить девушку на своё колено, сломав ей позвоночник! На лечение такой травмы могли уйти несколько дней. Не говоря уж о боли и унижении, которому должна была подвергнуться Гото Рико. Неспособность двигаться считалась среди офицеров и кадетов стыдной. Мы с Накаямой встретились взглядами. Он ухмыльнулся и подмигнул. От треска сломанного позвоночника девушку отделяла всего пара секунд! Я вдруг понял, что Накаяма не опускает её на своё колено лишь ради того, чтобы насладиться моментом: он хотел, чтобы я видел, как он это сделает! Чёртов ублюдок!
Глава 47
Не раздумывая, я впился пальцами в землю, захватил горсть, вкинул в атаку побольше Ци и отправил файербол Накаяме прямо в лицо. Учитывая, что он это видел, мог легко уклониться, даже держа Гото Рико над собой. Вместо этого Накаяма лишь зажмурился, одновременно бросая девушку вперёд. В этот миг мне стало ясно, что сын префекта нарочно спровоцировал меня. Он ждал, чтобы я вмешался в их со старостой поединок. Накаяма рассчитывал, что чувство благодарности, которую японцы буквально боготворили, не позволит мне равнодушно наблюдать, как он ломает позвоночник человеку, всегда помогавшему мне. Так и получилось. Чёртов манипулятор! Но что мне оставалось делать? Уверен, не вмешайся я, и он провёл бы приём до конца. Гото Рико ловко приземлилась на ноги и ладони. А вот сын префекта отлетел на пару метров, врезавшись в другого кадета. От его почерневшего лица валил дым. Раздался резкий окрик мастера Такэды, остановивший поединки. Я увидел, как сэнсей торопливо направляется к нам. — Что произошло? — спросил он коротко. — Такэда-доно, я всё видел! — выступил вперёд Арата. Ну, естественно! Кто бы сомневался? — Говорите, кадет! — кивнул наставник. — И сбегайте кто-нибудь за лекарем, — добавил он, взглянув на валявшегося на земле Накаяму. Кто-то из кадетов, находившийся ближе к выходу со стадиона, побежал выполнять приказ. — Такэда-доно, кадет Исикава вмешался в чужой поединок, — заявил Арэта, торжествующе глядя на меня. — Он атаковал кадета Накаяму, когда тот собирался закончить свой спарринг победой. Наставник воззрился на меня. — Это правда? — спросил он. — Так точно, Такэда-доно. Офицер нахмурился, тяжело глядя на меня. Но распекать при всех не стал. В Японии такое было не принято. Нужно каждому позволить сохранить лицо. — На сегодня занятие закончено, — объявил после паузы Такэда. — Кадет Исикава, в мой кабинет! Я встретился взглядом с Гото Рико. Глаза старосты выражали благодарность и сочувствие. Когда кадеты начали расходиться, на стадионе появился лекарь. |
