На одном из допросов Топхэта сотрудники Следственного управления КГБ СССР Александр Духанин и Юрий Колесников поинтересовались, не жалко ли ему преданных им нелегалов, которых он сначала готовил на специальных курсах, а затем отправил на электрический стул? Ответ был обескураживающе циничен:

— В этом и заключалась моя работа. Можно еще чашечку кофе?

Вообще, надо сказать, что казус генерала Полякова во всех отношениях не имел прецедентов в истории отечественных спецслужб. Топхэт не только поставил своеобразный рекорд по длительности работы в пользу противника и объема переданной им секретной информации. Рекорд еще и в другом — все это время «кроту» удавалось не попасть в поле зрения нашей контрразведки. Впрочем, последнее обстоятельство вполне объяснимо.

Во-первых, Поляков долгие годы являлся кадровым офицером советских спецслужб и хотя бы поэтому был досконально осведомлен обо всех методах и приемах, используемых КГБ в своей деятельности по выявлению агентуры противника. Причем был он не рядовым оперативным сотрудником — старшим офицером, а затем и генералом. Отсюда — беспрерывный приток информации, который в итоге помогал Топхэту не совершать ошибок, а когда надо было, то и «лечь на дно». До лучших времен, разумеется.

Во-вторых, американцы тоже не благодушествовали, а оберегали своего сверхценного источника самыми изощренными способами, начиная от мероприятий по дезинформации, призванных отвести от Тойхэта любые подозрения в проведении им враждебных СССР акций, и кончая применением самой совершенной радиоэлектронной аппаратуры.

С 1980 года, когда Топхэт после заграничных вояжей окончательно «стал на якорь» в Москве, американцы для поддержания с ним связи использовали только бесконтактные способы — тайники и радиосредства. Последним отводилась основная роль, для чего агенту было выдано устройство, размером с пачку «Беломора», из которого он производил «радиовыстрел» — передачу сведений, длившуюся не более 3–4 секунд.

Предварительно закодировав информацию (не больше страницы машинописного текста), Топхэт засовывал в карман пиджака или плаща пачку «Беломора», садился в «букашку» или «десятку» — номера троллейбусных маршрутов, проходящих мимо американского посольства на улице Чайковского. Стоило троллейбусу поравняться со зданием дипломатической миссии США, агент нажимал нужную кнопку и… Игра сделана! Поди попробуй запеленгуй — да ни в жисть!

Лишь в редчайших случаях Топхэт производил тайниковые закладки. При этом магнитные контейнеры он не только изготавливал собственноручно, но и лично закладывал их на маршрутах передвижения своих операторов из ЦРУ.

Что касается выемки контейнеров, то эти операции никогда не были для агента в тягость. За контейнерами он не шел — летел на крыльях: деньги-то по радио не примешь! И хотя ох и не генеральское это дело, изымать тайники, но разве можно отказаться от валюты?

Бывший американский разведчик Пит Эрли в одной своей публикации утверждает, что Топхэт, будучи задержанным, попросил доставить его на прием к председателю КГБ СССР Виктору Чебрикову которому предатель якобы в беседе с глазу на глаз поставил условие: он чистосердечно рассказывает в с е о своих «деяниях», а Комитет не преследует его семью…

Можно смело утверждать, что версия Эрли — не более чем трогательная святочная сказочка, ибо изменнику путь заказан везде, кроме, разумеется, следственного изолятора в Лефортово и расстрельной камеры.

Да и сам ультиматум Полякова смахивает на торг, что совершенно исключено: спецслужбы договариваются, выручая лишь своих кадровых сотрудников.