– О’кей, – заключил Рекс. – Что же мне передать мистеру Роже?

Председатель помедлил с ответом, поглядел на своих коллег. Некоторые кивали, но все хранили молчание. Неразговорчивая попалась компания, подумал Рекс.

Председатель повернулся к нему:

– Это дело не пяти минут, но чем скорее мы начнем, тем лучше. Поторопите мистера Роже с проведением через ваш Конгресс билля об интернационализации средств связи. Если этот законопроект пройдет, то наверняка будет организован международный симпозиум, и партократам волей‑неволей придется согласиться на наше в нем участие. Они, быть может, попробуют повернуть процесс вспять, но мы, советские должнократы, приложим все силы, чтобы этого не произошло. Нам кажется, что популярность этой идеи приведет в конце концов к ее триумфу. Если же по данному вопросу будет достигнуто соглашение между правительствами Запада и Советского комплекса, то встанет задача создания транскоров нового типа, с базой скорее всего в Швейцарии. Вот этот вопрос, мистер Бадер, мы и хотели бы обговорить с нашими западными коллегами. Обговорить и выработать планы на будущее. На очереди – транспорт. Скажите все это мистеру Роже.

– О’кей, – согласился Рекс. – Да, я хотел спросить… Что здесь делает полковник Симонов? Мне как‑то не по себе от того, что мы обсуждаем такие важные дела в его присутствии.

Рексу ответил сам Симонов:

– Среди бюрократов Советского комплекса хватает таких, как я, Бадер. Не скажу, что все, но многие ожидают смены власти. Да, в высших государственных эшелонах процветают кумовство и местничество, но мы, те, кто на самом деле работает, вовсе не идиоты. Сотни и тысячи людей ничего не имеют против всемирного правительства, которое опиралось бы на транскоры. Вряд ли стоит пояснять, что я отношусь к их числу.

– Но как же ваше сотрудничество с Дэйвом Циммерманом?

– Нам интересны идеи, которые он выдвигает. Поймите: когда партия лишится власти, нам в Советском комплексе придется создавать новые общественные институты. Разумеется, о возврате к царизму или к классическому капитализму никто не говорит. Что касается меня лично, то мне не особенно по душе и ваша штатовская диспозиция с одним голосом за один заработанный доллар.

– Что же, по‑вашему, необразованный чернорабочий может управлять государством с тем же успехом, что и физик‑ядерщик? – поинтересовался Рекс.

Симонов отрицательно помотал головой.

– Нет. Люди не созданы равными друг другу – в том смысле, что одни из них гораздо ценнее для общества, чем другие. Но почему бы не попробовать такой путь? У каждого голосующего первоначально имеется один голос. За каждую дополнительную единицу коэффициента интеллектуальности – КИ, как вы его сокращенно называете, – после цифры 100 он получает еще один голос. Скажем, у человека с КИ 101 будет два голоса, у того же, чей КИ равен 150, – пятьдесят один голос.

– Интересное предложение, – кивнул председатель.

Рекс передернул плечами.

– О’кей. Ну что ж, это все?

– Все, – подтвердил председатель, вставая.

За ним поднялись и остальные. Общество разбилось на оживленно переговаривающиеся группки. К Рексу подошел Илья Симонов.

Он добродушно хлопнул Бадера по плечу:

– Мистер Бадер, вы Макиавелли наших дней. Вами гордился бы сам Сталин.

Откинув голову, он громко расхохотался:

– Играть сразу на пять сторон! Конечно, где‑нибудь да повезет!

Рексу пришлось улыбнуться в ответ.

– Полковник Симонов, вы наверняка и сами штудировали «Государя»[10]. Мне почему‑то кажется, что вам известно обо всех разговорах, которые я вел в последние несколько недель.