— …Катрин, — сказал он мне, — как бы я хотел жить где угодно, только не во дворце! В холоде и в голоде, но не здесь.

Я пыталась утешить его.

— Многие в твоем положении, наверное, чувствуют то же самое. Но лишь в первое время. Потом свыкаются.

Он печально кивнул.

— Возможно. Но на меня давят. Постоянно… Особенно наша мать… она…

— Помни, ты наследник, — решительно сказала я. — И тебе предстоит стать королем.

— Знаю. Это и страшит меня…

Наш разговор состоялся в апреле 1417 года, через два года после битвы при Азенкуре, и оказался, как я упомянула, последним.

Почему последним? Потому что Жан уже кашлял кровью. Врачи прописали ему постельный режим. Он скончался несколькими днями спустя. Тихо и спокойно… Бедный робкий Жан… Наверное, он остался доволен, что покидает этот тревожный мир, где ему так неуютно и которого он всегда страшился.

Так появился еще один наследник престола — третий по счету — мой брат Шарль, которому в ту пору исполнилось четырнадцать лет.

Он тоже, насколько я знаю, отнюдь не жаждал власти и заплакал, когда узнал, кем он теперь стал и что ему предстоит. Меланхолик по характеру, он предпочитал действию созерцание.

Как-то он сказал мне:

— Я не заслуживаю этого титула, Катрин. Он не мой по праву.

— Но как же, Шарль, — возразила я, — ты ведь следующий в нашем роду.

— Не верю, что я настоящий сын короля, — сказал он.

— Что ты говоришь? Опомнись!

— Перед моим рождением у матери перебывало много любовников. Один из них вполне мог стать моим отцом.

— Не думай так, Шарль. Каждый из нас может сомневаться, а наш ли отец король Карл?

— Наша мать плохая женщина, Катрин.

Я промолчала.

— Как ты думаешь, это она отравила Луи? — спросил Шарль.

— Нет… нет! — вскричала я, хотя скорее была уверена в обратном.

— Что, если она вздумает сделать со мной то же, что с Луи и Жаном? — продолжал он.

— Нет… Она не посмеет!

— Но ведь… Кроме того, если я незаконнорожденный, то не имею никаких прав на престол.

— Шарль, — простонала я, — дорогой, прошу тебя, не думай об этом. С тобой все будет хорошо. Должно быть хорошо… Ты последний сын… Поэтому в безопасности…

Он порывисто обнял меня. Мне было безумно жаль моего младшего брата… последнего брата… который так боялся своей доли наследника и еще больше — доли будущего короля Франции…

Король Генрих не остался во Франции после блестящей победы при Азенкуре. Недальновидный победитель непременно воспользовался бы плодами победы и продолжил развивать успех. Но монарх Англии понимал, что его армии требуются отдых и пополнение. Немало воинов заболело, поэтому он, закрепив победу и оставив часть армии на месте, отправился с больными и ранеными обратно в Англию.

Во Франции все понимали, что отсрочка будет короткой, скоро Генрих V вернется с отдохнувшей и пополнившей свои ряды армией.

Тем не менее борьба между арманьяками и бургундцами продолжалась еще с большей силой. Только теперь каждая сторона винила другую в поражении.

Ах, если бы мои соотечественники объединились — все могло сложиться по-другому!

Мы находились в Венсенне, к юго-востоку от Парижа. Мать держала меня при себе; она пребывала в уверенности, что король Генрих возобновит теперь переговоры о браке, я тогда стану немалым козырем в ее политической игре.