‑ Должна же я что‑то делать, Джонатан. Всю жизнь ведь тут не просидишь…

‑ Понимаю, ‑ со вздохом проговорил он. ‑ Тогда делай, как говорит Рекс. В конце концов, он ведь единственный из нас, у кого есть учебник по полуночной науке.

Джесс заглянула Джонатану в глаза.

‑ Поэтому ты его и не любишь? Из‑за того, что он умеет читать «письмена», а ты ‑ нет?

Джонатан хмуро глянул на нее.

‑ Все гораздо сложнее. ‑ Он облизнул пересохшие губы, пытаясь решить, что ответить. ‑ Ты не знаешь Рекса и Мелиссу настолько хорошо, насколько их знаю я. Скажем так, я не доверяю Рексу. Думаю, он не рассказывает нам обо всем, что ему известно. Даже Мелиссе не рассказывает.

‑ Но зачем ему это нужно?

‑ Чтобы держать все в своих руках. Если кто‑то еще будет знать все то, о чем знает он, он утратит право на лидерство.

‑ Чтобы Рекс что‑то от нас скрывал? Брось, Джонатан. В прошлые выходные в музее он мне часов шесть подряд рассказывал всякое разное про время синевы. Мне пришлось попросить его остановиться, иначе бы у меня голова треснула.

‑ Шесть часов? Но при этом он ни словом не обмолвился обо мне.

Джессика обескуражено заморгала.

‑ Ох, и правда. О тебе он действительно забыл упомянуть.

Джонатан невесело усмехнулся:

‑ Он хотел, чтобы ты стала одной из его полуночниц.

Джессика вздохнула и отвернулась. Джонатан проследил за ее взглядом, устремленным к горизонту. С крыши этого здания открывался вид на весь город, до самых его окраин. Там темные скопления домов были неразличимы на фоне бедлендов. Плоские равнины освещала темная луна, вдали чернели силуэты гор.

‑ Так что же мне делать? ‑ тихо спросила Джессика.

‑ Пожалуй, у тебя нет выбора. Тебе придется поступить так, как говорит Рекс. ‑ Джонатан вздохнул. ‑ Знаешь, мне иногда кажется, что все эти полуночные дела как бы нарочно подстроены.

‑ Подстроены?

‑ Ну да. Все мы наделены какими‑то талантами. Рекс читает «письмена», я летаю, Мелисса ‑ телепат, Десс ‑ гениальный математик. Ты тоже должна что‑то уметь, что‑то делать. Ну, и получается, что все мы друг от друга зависим, будто мы непременно должны собраться в команду.

Джесс сжала руку Джонатана.

‑ Джонатан, но что в этом плохого?

Он поморщился.

‑ Я не просил, чтобы меня брали в команду. Я даже не знаю, кто ее собрал.

‑ Может быть, нас судьба собрала.

‑ В команду судьбы я тоже не напрашивался. ‑ Он осторожно высвободил руку. ‑ Такое чувство, что это уловка, ловушка, что нас нарочно собирают вместе.

Джесс покачала головой:

‑ Джонатан, никакая это не ловушка. Это просто‑напросто жизнь.

‑ Что такое жизнь? Жизнь ‑ это когда Рекс говорит тебе, что ты должен делать?

‑ Нет. Это когда ты нуждаешься в помощи. Когда ты близок с другими людьми, когда ты с ними рядом, когда ты без них не можешь.

‑ Как ты ‑ рядом со мной?

‑ Именно так. Ты же не можешь не защищать меня. ‑ Джессика поднялась и встала на узкой стальной распорке. Сделала несколько шагов, не спуская глаз с ночного города.

‑ Но я не… ‑ пробормотал Джонатан и тоже встал.

Они молчали. Джонатан сделал глубокий вдох. Он пытался понять. С какого момента их разговор превратился в ссору? Он чувствовал себя загнанным в угол. И не Джесс его туда загнала, и даже не темняки, которые за ней гонялись, а слова, которые они сказали друг другу, не найдя иных, от которых стало бы легче.

Непривычно было не прикасаться к Джессике, не делиться с ней невесомостью. Полуночный воздух стал казаться холодным, будто пространство, разделявшее их, наполнилось льдом. Пока они летали, все было так легко. В последние четыре ночи они перестали договариваться вслух о том, куда приземляться, к какой цели лететь.