Но дело в том, что они великолепно вписываются в сложный рельеф кровли.

Потому-то и появилась версия, что они планировались невидимыми для посторонних глаз изначально. И именно об одной из таких магических скульптур написал в октябре 1905 года Александр Блок:

Латник в чёрном – один из самых таинственных символов метафизического Петербурга. Ведь встреча с ним, по преданию, сулит неожиданные повороты судьбы. Известно, что на крышу дворца часто поднимался последний российский император Николай II. Там до сих пор сохранились специальные металлические настилы с перилами, придерживаясь за которые очень удобно совершать прогулки по крышам. И по крыше Зимнего дворца, Малого Эрмитажа и Нового Эрмитажа. Незадолго до рокового 1917 года Николай Александрович увидел латника в чёрном.

Интересно, что там, на крыше Зимнего, никогда не был замечен «графский проказник». А уж для него, казалось бы, погулять среди странных фигур – сплошное удовольствие. Но не бывал, да и не будет. И всё потому, что перед лестницей, ведущей на крышу, до сих пор стоит самый удивительный дорожный знак. Редчайший не только для Петербурга, но и для мира в целом. В треугольнике на красном фоне изображён чёрный кот. А это значит, что это территория, где обитают и чувствуют себя вольготно коты, в том числе и чёрные. Со времён первого царственного обитателя Зимнего дворца – императора Петра III – котов держали для борьбы с мышами. Ну а заодно и с прочими нежелательными элементами. И традиция эта продолжается по сей день. Правда, от кого ныне больше защищают представители кошачьих, неизвестно.

Петербургские валькирии

Особое место в пространстве города заняли и персонажи германо-скандинавской мифологии. Их появление в городе на Неве более чем закономерно.

Ещё в первом тысячелетии нашей эры в бассейне Балтийского моря возникло целостное культурно-историческое сообщество, в котором ведущую роль играло международное сословие варягов. У этого сообщества были особые, свойственные только ему типы городов. Таковы наши Старая Ладога и Великий Новгород, западнославянские Аркона, Ретра, датский Хедебю, шведская Бирка и некоторые другие. Уклад жизни, искусство, религиозно-мифологические взгляды их обитателей эволюционировали в сходном направлении.

Судьба не позволила балтийскому сообществу народов сложиться в самостоятельную цивилизацию. Но богатейшее культурное наследие Северной Европы не пропало. Оно послужило источником вдохновения для движения неоромантизма, возникшего в 90-х годах XIX века и охватившего литературу, музыку, изобразительное искусство, ярко проявившегося в архитектуре. Это движение не могло не затронуть и Петербург, являющийся естественным преемником балтийских традиций России.

Самая характерная сторона неоромантизма – его увлечение мифами и фольклором, будь то скандинавская «Эдда», германская «Песнь о Нибелунгах», карело-финская «Калевала», наконец, восточнославянские былины.

Одним из основоположников неомифологизма стал немецкий композитор Рихард Вагнер. Его знаменитая оперная тетралогия «Кольцо Нибелунга», в основе которой лежит древнегерманская мифология в её скандинавском варианте, оказала мощное влияние на культурную жизнь Европы.

Нибелунги, в переводе с немецкого, – дети тумана. В тетралогию вошли четыре оперы. Общее время исполнения всех четырёх опер занимает более пятнадцати часов. Самая короткая опера, «Золото Рейна», длится два с половиной часа, самая долгая – «Гибель богов» – более пяти. Среди действующих лиц – боги, герои, несколько видов волшебных существ, кольцо, дающее власть над миром. Драма развивается через три поколения, пока не завершается апокалипсисом в «Гибели богов».

В России идеи Вагнера и его художественное творчество нашли живой отклик.