|
Вообще-то я, кажется, поставила ему ультиматум. «По-пробуй сопротивляться мне, если сможешь, Джеймс, – сказала я хриплым шепотом, пожирая его, как мне думалось, жадным сексуальным взглядом. – Но я знаю, не пройдет и недели, как ты сам постучишь в мою дверь». Прошло уже больше недели, а в мою дверь никто даже и не поскребся. Прямо скажем, девушке такое отношение не льстит. – Но ведь это чудовищно! – говорит Сьюзи. – А как же сексуальная совместимость? – Не знаю, – пожимаю я плечами. – Видимо, он готов рискнуть. – А ты хоть видела… – Не удержавшись, Сьюзи прыскает. – Нет! Он и близко меня к нему не подпустил! – Но хотя бы на ощупь? Может быть, он крошечный? – В глазах Сьюзи мелькает коварный блеск. – Уверена, что так и есть. Он хочет обманом заманить в жены бедную девушку, и ей всю жизнь придется мириться с этим игрушечным пенисом. Бекки, тебе очень повезло, что ты не угодила в его лапы! – Она закуривает сигарету. – Отойди, – раздраженно говорю я. – Не хватало еще, чтобы мой новый шарфик провонял табаком. – Ну и какие у тебя планы на выходные? – затягиваясь, интересуется Сьюзи. – Справишься одна? Может, поедем в мою деревню? Это она про свое фамильное поместье в Хэмпшире. В мою деревню. Как будто она владеет целым поселением вместе с его жителями и домашними животными. – Нет, спасибо, – угрюмо бубню я и беру программу телевидения. – Хочу навестить роди-телей. – Ну ладно, передавай маме от меня привет. – Передам, – обещаю я. – А ты передай от меня привет Пепперу. Пеппер – это конь Сьюзи. Она ездит на нем от силы раза три в году, но стоит ее родителям завести речь о продаже коняшки, Сьюзи начинает биться в истерике. А содержание животины обходится ее семье в пятнадцать тысяч ежегодно. Пятнадцать тысяч. И как он отрабатывает эти деньги? Стоит в конюшне и лопает яблоки. Этак и я могу лошадью работать. – Да, кстати, – говорит Сьюз, – пришла квитанция на местный налог. По три сотни на нос. – Триста… фунтов? – Я смотрю на нее в ужасе. – И что, прямо враз все выплатить? – Да, и мы уже опаздываем с оплатой. Просто выпиши мне чек, или что там еще. – Отлично, – с наигранной легкостью отвечаю я. – Считай, они уже у тебя. Достаю из сумки чековую книжку и выписываю чек на триста фунтов. Сьюзи так велико-душна по части квартплаты, что, помимо оплаты своей половины счетов, я иногда еще и при-плачиваю. Тем не менее, передавая Сьюзи чек, я чувствую легкий холодок. Вот так легко ушли триста фунтов. А на мне все еще висит тот неоплаченный счет по кредитке. Месяц не задался. – Да, тебе кто-то звонил, – вспоминает Сьюз и щурится, разглядывая какую-то бумажку. – Эрика Парнсип, есть такая? – Эрика Парнсип? Иногда мне кажется, что Сьюзи в юности слишком увлекалась расширением сознания. – Парнел. Эрика Парнел из банка «Эндвич». Просила ей перезвонить. Я, оцепенев от ужаса, не могу оторвать от Сьюзи безумного взгляда. – Она звонила сюда, по этому номеру? – Да, сегодня днем. – Черт! – Сердце забилось в агонии. – И что ты ей сказала? Что я больна, у меня жестокая ангина? – Какая еще ангина? – Теперь Сьюзи уперлась в меня безумным взглядом. – С чего бы это я стала говорить, будто у тебя ангина! – А про ногу она спрашивала? Вообще про мое здоровье? – Нет! Просто спросила, где ты, а я сказала, что на работе… – Сьюзи! – вырывается у меня вой отчаяния. – А что я, по-твоему, должна была сказать? – Что я прикована к постели с ангиной и сломанной ногой! – Ну спасибо, что предупредила! – Сьюзи хмыкает и усаживается в позу «лотоса». |
