|
Все из-за слияния SBG и «Рутланд Банк». Дженис благоговейно внимает, но меня перебивает Мартин: – Кстати, Бекки, подожди секундочку. Сейчас вернусь. Не успеваю я и глазом моргнуть, как он исчезает. Я неловко смотрю на сияющую Дженис и зачем-то говорю, не найдя лучшей темы для бе-седы: – Так, значит, у Тома на кухне дубовый гарнитур. Честное слово, больше ничего не смогла придумать. Улыбаюсь Дженис и жду ее ответа. Но она в ответ тоже лишь радостно мне улыбается. И тут я понимаю, что допустила огромную ошибку. Ни в коем случае не стоило заикаться об этом новом доме, который купил Том. И уж тем более упоминать дубовый гарнитур. Теперь Дженис станет думать, что я тоже очень хочу заиметь дубовый гарнитур… Теперь она решит, что я внезапно заинтересовалась Томом, раз уж у него появился свой дом… – Да, дуб и средиземноморский кафель, – гордо сообщает она. – Можно было выбрать ка-менную плитку или средиземноморский кафель, и Том выбрал средиземноморский кафель. Меня так и подмывает сказать, что я бы выбрала каменную плитку, но это было бы грубо, и потому я одобряю кафель: – Мило! – И неизвестно для чего добавляю: – Да еще две спальни! И что я прилипла к этому чертову новому дому?! – Он с самого начала хотел две спальни, – делится Дженис. – Ведь никогда не знаешь, как дальше все повернется, правда? – В ее улыбке сквозит неприкрытое лукавство, и я, как послед-няя дура, краснею. Этого только не хватало! Теперь она вообразит, что я неравнодушна к Тому. Наверняка уже представляет нас вдвоем в этом треклятом доме, за ужином в кухне с дубовым гарнитуром. Надо что-то сказать. Надо сказать: «Дженис, мне не нравится Том. Он дылда, и у него изо рта воняет». Но у кого язык повернется? И вместо этого я говорю: – Что ж, передайте ему от меня горячий привет. – Обязательно, – отвечает Дженис и замолкает. – А у него есть твой лондонский телефон? Черт! – Думаю, да, – вру я, радостно скалясь. – И потом, он всегда может найти меня здесь, если захочет. Вот теперь все, что я ни скажу, прозвучит так, будто я вкладываю в свои слова двойной смысл. Представляю, как наш разговор будет передан Тому. «Она все время спрашивала про твой новый дом. И просила тебя позвонить!» Жизнь стала бы намного проще, если бы все разговоры можно было перематывать и сти-рать, как на кассете. Или хотя бы просить людей не принимать во внимание сказанное, как в су-де: «Прошу изъять из протокола все упоминания о новых домах и дубовых гарнитурах». К счастью, в этот момент возвращается Мартин, размахивая листом бумаги. – Бекки, взгляни-ка на это, – просит он. – Мы уже пятнадцать лет держим свои средства во «Флагстафф Лайф». А сейчас подумываем, не перевести ли деньги в их новый дочерний фонд. Что скажешь? Понятия не имею, что сказать. О чем он вообще? Это что, какой-то сберегательный счет? Пробегаю взглядом по бумажке, как мне кажется, с видом знатока, несколько раз важно киваю и уклончиво произношу: – Да… Пожалуй, неплохая мысль. – Компания прислала нам письмо, предложив более высокие проценты на пенсионном вкладе, – говорит Мартин. – И гарантированные выплаты тоже предусмотрены. – И еще они вышлют нам швейцарские настольные часы, – вставляет Дженис. – Хм. – Сдвигаю брови и с умным видом внимательно изучаю заголовок письма. «Флагстафф Лайф». Что-то знакомое. Недавно о них слышала… Кто такие «Флагстафф Лайф»? Ах да, ну как же – они устраивали вечеринку с шампанским в клубе «Сохо Сохо». Элли там напилась и призналась в любви Дэвиду Салисбери из «Таймс». Отличная была вечеринка, помнится. |
